Развод. Вспомни, как мы любили

Виктор полюбил другую.

— Прекрати, — он хватает меня за руку в прихожей и рывком разворачивает к себе, чтобы потом прижать к стене. — Возьми себя в руки.

— Ты возьми себя в руки! — кричу ему в лицо, и слюна брызжет на его мрачное и бледное лицо. — Хотя уже поздно! Самое время валить к своей прошмандовке! Либо ты уйдешь, либо я! Видеть тебя не хочу!

— Я тебе не изменял!

— Да лучше бы изменял! Лучше бы у тебя была тупая молодая содержанка для хорошего настроения!

— Не в моем характере!

Под мои крики тащит в гостиную, игнорируя мои неловкие и слабые удары.

— Маша! — кидает меня на диван. — Я тебе из дома не выпущу в таком состоянии! Ты взрослая женщина! Успокойся!

— Заткнись! — взвизгиваю я. — Взрослая женщина?! Да! Невероятно взрослая! Под сорокет! Решил оставить меня с тремя дочерьми, а сам навстречу новой любви?! К свободной женщине!

— Я так не могу жить! — повышает голос. — Понимаешь?! Я хотел переболеть! Но у меня не выходит, Маша! Меня переклинило!

И смотрит на меня так, будто ждет, что я взмахну волшебной палочкой и исцелю его от наваждения. Или как минимум с пониманием улыбнусь ему. Или дам зеленый свет на любовь на стороне.

Он этого ждет?

— Это развод, Виктор, — шепчу я. — И люби кого хочешь.

— Мы должны сейчас оставить эмоции в стороне.

В груди дыра. Черная, бездонная дыра, которая засасывает меня в дикое отчаяние.

— И я не отказываюсь от дочерей, Маш.

— Ты отказываешься от меня, — шепчу я, вглядываясь в его темные глаза. — Нет. Ты уже отказался. Я столько прошла с тобой, столько пережила… А ты…

— Сердцу не прикажешь, Маш, — садится на подлокотник кресла и закрывает глаза. — К этому разговору я шел полгода.

Глава 3. Ты мать моих детей

— Я и от тебя не хочу отказываться, — Виктор хмуро всматривается в мои глаза. — Ты останешься для меня близким человеком, другом и матерью моих детей. Двадцать лет не вычеркнешь из жизни.

— Да ты ополоумел… После всего остаться друзьями?

— У меня не было романа на стороне, — Виктор медленно выдыхает. — Я повторяю это в который раз. Я ценю и уважаю тебя, поэтому я пытался переболеть, но у меня не выходит. Я не приходил к тебе от другой женщины! Ясно? Я честен с тобой!

Меня продолжает трясти. Я хочу проткнуть себе барабанные перепонки, или даже пробить череп и уйти в нокаут, чтобы не слышать слова Виктора.

— Ты не должна видеть во мне врага, Маша. И это все касается только нас двоих, Маша, — Виктор медленно выдыхает. — Я не хочу войны между нами. Услышь меня. Я обещал тебе, что не потащу грязь в нашу постель. И ее не было. Никакой интрижки на стороне, ни тайных встреч. Ничего этого не было.

— Но ты этого хотел! Ты представлял другую женщину, когда было со мной! — нервно смеюсь.

— Да, ты уже сказала, что поняла бы измену, но тогда к чему были все эти разговоры о том, что я должен быть честным с тобой?! А? Что лучше признаться и разойтись без грязи?

Я аж задыхаюсь. Меня бросает то в холод, то в жар.

— Вот я и хочу, чтобы ты сейчас оставил меня, — шепчу я, а затем вновь повышаю голос. — Мы расходимся! Ты молодец! Честный молодец! Не сунулся в чужую дырку! Я восхищена! — пальцы дрожат, поэтому сжимаю кулаки. — Я горжусь твоей стойкостью и принципиальностью!

Когда я говорила, что мужчина должен быть честен с женщиной в вопросе измен и душевных метаний, то я была лишь теоретиком. Рассуждать с умным видом — это не то же самое, что прожить жизнь. Я же не думала, что мой муж остынет ко мне.

Я была в себе уверена. Я не та женщина, которую можно разлюбить.

Я — умница, красавица и далее по длинному списку моих достоинств.

Я думала, что наши чувства с ним прошли проверку временем, а оказалось, что я жестоко ошиблась.

— Господи, — накрываю лицо руками и медленно выдыхаю, пытаясь сдержать в себе слезы.

Как горько.

Как обидно.

Как больно.

Некоторые любят говорить, что мы не должны винить тех, кто разлюбил и что такое случается. Это жизнь и она непредсказуема. Вероятно, это люди не сталкивались с реальностью, в которой муж после многолетнего брака говорит о любви к другой женщине.

И мне надо с пониманием к этому отнестись? И согласиться, что в жизни всякое случается и не надо видеть в нелюбви мужа трагедию, потому что мы такие сложные существа?!

Откинь, Маша, все годы и подари мужу мягкую улыбку, ведь ты должна быть благодарна ему за прошлое, которое теперь ничего не стоит.

— Ты должен уйти, — сглатываю болючий ком и вытираю щеки от слез, — либо я уйду.

Виктор огрел меня по голове кувалдой, и сейчас кроме паники и боли рядом с ним я ничего не чувствую.

Если прожить такую новость, то в одиночестве.

— Я понимаю, но я боюсь оставлять или куда-то отпускать тебя сейчас одну, — Виктор хмурится.

— Засунь свою заботу себе в одно место! — я срываюсь на крик и вскакиваю на ноги. — Козел!

А дальше меня клинит. Я ухожу во тьму, в которой слышу грохот, свои крики. Я громлю гостиную.

Срываю шторы с окон, скидываю вазы и статуэтки с комода, из которого вырываю ящики.

Я кричу и кричу.

И эти крики — поток крови из моей души, которую вспорол Виктор честным признанием.