Развратная

Когда нахожу на лестнице разбитый Викин телефон, внутри все холодеет. Откуда-то мне известно, что с ней что-то произошло. Нож уже наготове. Я почти не дышу, когда взлетаю по последнему пролету. Вся лестничная площадка усеяна вещами. Я слышал Викин разговор с соседкой, но не представлял, что все настолько хреново. Понимаю, что этот мудак Рома станет сегодня инвалидом. Даже гадать не надо, кому принадлежат строгие черные юбки и шелковые блузки, усеивающие пол. Карандаши, фломастеры, красные ручки. Россыпь цветных стикеров и учебник по русскому за седьмой класс. Ажурное нижнее белье нежных оттенков. Все это было частью Вики. Частью моей женщины. Той, которая много лет назад стала моим сумасшествием. И которую у меня украли. Украл тот, кто сделал все это. Даю себе несколько секунд. Наклоняюсь и поднимаю с пола яркий розовый стикер. Приклеиваю к глазку квартиры и жму на звонок. Держу кнопку до тех пор, пока не слышу звук шагов за дверью. В голове одновременно сумбур и ясно. Только темно-фиолетовое марево, как в тот раз, когда она ушла от меня в больнице. Больше ничего. И это мой способ не сойти с ума. В замке поворачивается ключ, и дверь отлетает к стене. Успеваю шагнуть в сторону, чтобы до последнего момента оставаться незамеченным.

– Вернулась, сука?

Вхожу в проем и сжимаю ладонь на горле мудака. Понимаю, что просто превращаюсь в механизм. Какого-то бездушного робота, которого запрограммировали на одно простое действие: убивать. Этот уебок что-то хрипит, пытается вцепиться в мою руку и сучит ногами по полу. Отшвыриваю его к стене. Убивать нельзя. Он что-то сделал с Викой, и я должен узнать что. Поднимаю его на ноги и вбиваю головой в стену. Слышится знакомый хруст костей. Он еще пытается слабо сопротивляться. Специально не достаю нож, хочу все сделать руками. Чтобы пальцы были в его крови. Не я, кто-то другой с едва похожим голосом, спрашивает:

– Где она?

Он хрипит, и от этого мне только больше сносит планку. Он что-то сделал с Викой. Попытался отобрать ее у меня. Спрятал. Причинил ей боль. Бросаю его на пол.

– Где Вика?

Его лицо багровеет и начинает синеть. Мой кулак врезается в его нос. Снова хруст и такая желанная боль в костяшках. Разорву на куски падлу. Кровь, булькая вырывается наружу:

– Н-не зна-а-аю…

Сгребаю эту кучу дерьма с пола и снова швыряю к стене. Он даже не пытается сопротивляться. Начинаю всаживать кулаки ему в живот.

– Она была у тебя, мразина.

Наклоняю его прямо на свое колено. Со всей дури херачу ему по яйцам, чтоб, сука, ни к одной женщине подойти больше не мог. За все те годы, которые пользовался МОЕЙ женщиной. Он харкает кровью на пол. Начинает скулить. Понимаю, что готов его убить. С трудом цежу сквозь зубы.

– Где. Она.

Кажется, он начинает плакать. От этого впадаю еще в большее бешенство.

– Он-на ушла-а-а-а…

– Я тебе, уебок, сейчас кишки через горло выпущу. – Ставлю его на ноги и смотрю в мутные глаза. – Что ты с ней сделал?

Он уже рыдает. Громко. Изо рта текут кровь и слюни. Урод.

– Я… в-выгна-а-а-ал ее… В-выстави-и-и-и-ил… Она ушла-а-а-а-а…

Вижу, что эта мразь не врет. Говорит правду. Он ее действительно выгнал. И разбитый телефон… Но куда она пропала? Да куда угодно! Я – идиот! Нужно было ждать у подъезда.

Вбиваю кулак в зубы этого отребка. Слышу хруст и треск. Он взвывает от боли. На пол полетели выбитые зубы.

– Выставил? Ты, падла, ее выставил?

Хватаю его за шкирку и вышвыриваю из квартиры. Он падает прямо на Викины вещи. Поднимаю мразь и спускаю по лестнице, чтобы даже не прикасался к ее вещам.

Неожиданно соседняя дверь открывается. Сквозь пелену вижу перепуганное старушечье лицо. Тетка испуганно пищит:

– Ч-что в-вы творит-те? Я в-вызвала «П-полицию»!

С лестницы доносятся стоны. Мозг еще никогда не работал с такой скоростью. Это наверняка та самая соседка, которая позвонила Вике. Любопытная старуха, следящая за всем, что происходит вокруг. Она и сейчас следила. И, наверняка, до этого.

Делаю шаг к ней. Она испуганно кряхтит и пытается спрятать за дверью. Успеваю вставить ногу в проем, мешая ей захлопнуть дверь. Она пытается всунуть цепочку. Глупая старуха думает, что меня это остановит.

Хватаюсь за дверь и со всей силы отшвыриваю к стене. Цепочка рвется с тихим лязганьем. Срывается держатель. Старуха испуганно орет и пытается убежать.

– Полиция! Я вызвала.

Адреналин зашкаливает, превращая меня в одержимое жаждой убийства животное. Не своим голосом рычу:

– Где Вика?!

Старуха смотрит на меня, как на монстра. И монстром я себя ощущаю.

– Ты следила за квартирой. Видела все.

По ее перепуганному лицу понимаю, что действительно видела. Сквозь зубы давлю на ее страх, который буквально висит в воздухе:

– Тебя же никакие менты не спасут. Им на старых бабок плевать. Я знаю, что ты видела.

Она начинает испуганно икать, но все-таки кивает. По сморщенному лицу текут слезы.

– Скажу-скажу… Только не убивайте…

Хочу ответить, что мне на нее вообще насрать, но в последний момент сдерживаюсь.