Развратная

И продолжает не замечать. Столько лет после окончания я приходил в эту гребаную школу, общался с теми, с кем вовсе не хотел общаться, лишь бы знать: что происходит в ее жизни. Она же, вместо меня, выбрала себе какого-то Рому. Я его видел. Ебаный задрот, который решил отобрать то, что должно было принадлежать мне! Она шлялась ночью одна, в каком-то вшивом переулке, а потом, лежа без сознания, звала его. А что досталось мне? Очередная порция нотаций. Она до сих пор воспринимала меня как мальчишку.

Хотя, в этот раз мне, кажется, удалось вывести ее на эмоции. Хоть на какие-то! Грудь до сих пор жгло в том месте, где ее пальцы меня касались. Не знаю, как удержался, чтобы не завалить ее на пол и не отыметь прямо там. Внутри и сейчас все дрожало от напряжения. Такое ощущение, что взорвусь, если не прикоснусь к ней снова. Опустил окно, чтобы хоть чуть-чуть остыть. Шум улицы и ледяной воздух немного отрезвили. Если проведу еще несколько минут в машине, точно сойду с ума. Не помню, когда последний раз так рвался на работу. Там опять какие-то проблемы, которые теперь для меня, как подарок – может, хоть они позволят ненадолго отвлечься от мыслей о ней. Чертова Виктория Сергеевна, будь ты неладна!

Сложно выбросить ее из головы. После школы прошло десять лет, и все это время она постоянно маячила на задворках сознания. Теперь, когда увидел ее снова, понял, что напрасно пытался выгнать ее из разума. Она как болячка. Вирус, поселившийся в организме. Хуже. Еду, а перед глазами ее стройные ноги, длинные, обнаженные. Бедра, лишь едва прикрытые какой-то полупрозрачной белой штуковиной. Мысль о том, что в этом она ходит при муже, доконала. Я ощущал физическую боль. Мышцы сводило, когда понимал, что она принадлежит другому. Что его, а не меня, встречает в таком виде. Перед ним разгуливает почти голая. Обхватывает его бедра красивыми ногами. Это он может каждый день смотреть на нее, почти раздетую, любоваться тем, как ткань натягивается на груди, не скрывая темно-розовых ареол и набухших от холода сосков.

Впереди внезапно вырос фонарный столб. Каким-то чудом в последнюю минуту удалось свернуть. Ну что, Виктория Сергеевна, как вы отреагируете, когда на могильной плите напишут: «Нерадивый ученик. Погиб, мечтая о сиськах своей училки»? Может хоть тогда мне удастся получить от нее какую-то другую речь, отличную от наставлений, упреков и морали? Со своим муженьком она наверняка говорит другим тоном и даже не думает читать ему нотации. Я же так и остался для нее мальчишкой. Мальчишкой, твою мать!

Я все-таки во что-то въехал. Сшиб огромный бак, который с жутким грохотом врезался в заграждение. Какой козлина его тут поставил?! Чем дальше, тем больше меня охватывала злость на весь мир. На нее… За то, что до сих пор маячит перед глазами бледным призраком. Личный дьявол с ее лицом и голосом. Показывает, что есть у другого и чем я никогда не смогу обладать.

Наконец, здание офиса. Сам не ожидал, что вздохну с таким облегчением. Может хоть здесь мысли о Вике перестанут преследовать, и получится ненадолго ее забыть?! Достаточно будет и пары часов без постоянного ее присутствия в моей голове.

Офис встретил строительными лесами, километрами пленки и облаком сероватой пыли. Она смешалась с воздухом, став его частью. Все находящиеся здесь дышали ею. Она оседала на волосах, въедалась в кожу. Мне кажется, мы уже все провонялись старой штукатуркой.

– Ты чего так долго?

Ваня, прораб, выбрался из крошечной каморки, где расположился наш кабинет. Он был одним из лучших специалистов, каких только можно найти. Но имел один недостаток: любил лезть в чужие дела. В мои, в том числе. Переступая через горы мусора и куски отколотой штукатурки, я добрался до него:

– Были важные дела.

– У нас тут проблема нарисовалась, между прочим.

Видимо, мне придется весь день выслушивать нравоучения. Сначала от Вики, теперь от Вани. Нужно было куда-то выместить всю накопившуюся злость. Например, на него.

– Ну так реши ее. Именно для этого ты здесь.

Я до сих бесился из-за своего идиотского поступка. Зачем поехал к ней? На что надеялся?.. Пнув ногой растянувшийся змеей провод, я направился в каморку.

– На нашу голову активизировались какие-то борцы за культурное наследие города.

– Чего хотят? – Я распахнул дверь нашего «кабинета» и шагнул внутрь.

Стены, пол и даже потолок – все было закрыто защитной пленкой. Стоящий посередине стол, заваленный бумагами и еще черт знает чем, выглядел здесь очень странно. Ваня не отставал.

– Ну как же?! Сохранить это самое наследие. – Ваня помахал руками. В этот момент он до странного напоминал пингвина, пытающегося взлететь.

Наверное, понял, что я не совсем догоняю, о каком именно наследии идет речь.

– Поместье, Пашенька. Поместье! Они уже завалили администрацию гневными писульками и жалобами.

А вот это уже хуже.

– У нас же договоренность с ними. Все давно решено.

– Да… Но на нас собираются натравить журналюг. И вроде кто-то решил накропать статью в местную газетенку. И какому-то правдолюбивому хрену очень не понравилось, что мы отказались от экскурсионной программы.