Развратная

Сбросив плащ, Меланья опустилась на колени и отодвинула в сторону маленькую доску. В тайнике хранилось несколько выдранных страниц, завернутых в бумагу и ткань. Самые страшные из собранных ею рецептов. Меланью уже давно посещали мысли о том, чтобы воспользоваться ими. Но сегодняшняя ночь идеальна. Муж не позовет ее к себе. Евдокия Романовна давно отошла ко сну. Никто не должен помешать. Меланья осторожно убрала ткань, развернула бумагу и нашла заветный листочек. Все это время Бог ее миловал, не позволяя мужниному семени пустить в ней корни. Но сколько так еще будет продолжаться? Надеяться и дальше на Божью помощь или взять все в свои руки? Меланья начала решительно готовить ингредиенты. Ну уж нет. Она не родит от него. Ее умений хватит, чтобы приготовить нужный отвар. Пусть лучше дорогой супруг отправляет ее в монастырь! Но плодить подобных ему монстров она не будет.

Неожиданно дверь флигеля распахнулась, и пламя свечей встревоженно трепыхнулось. Меланья испуганно обернулась. На пороге стоял пасынок. Он был одет по-дорожному. Его тяжелый зеленый взгляд впился в Меланью ядовитым змеиным укусом.

– Меня срочно вызывают в Петербург. – Он шагнул внутрь и прикрыл за собой дверь.

Внутри вдруг сделалось нестерпимо тесно и душно. Весь воздух, который успел влететь, испарился.

– Не сильно усердствуйте в заботах о батюшке. – Он криво ухмыльнулся и, подойдя еще ближе, коснулся холодными пальцами ее щеки.

Меланья тяжело вздохнула. Его легко ледяное прикосновение послало по телу дрожь.

– Непросто было отправить его на временный покой. – Он снова улыбнулся. На этот раз улыбка была полна секретов и обещаний.

Дрожащим голосом Меланья выдавила:

– Так это вы..?

Он ничего не ответил. Опустил взгляд вниз, прямо на листочек с рецептом и усмехнулся.

– А вы отчаянная. Надеюсь скоро вернуться… в лоно семьи. Мое почтение.

Он кивнул и, не сказав более ни слова, стремительно вышел. Словно ураган вылетел наружу и исчез в темноте. Меланья услышала, как стучат по земле подковы.

***

– Значит так, у нас – конкурс. Виктория Сергеевна, подходите ближе. Что вы, как ваши ученики: все подальше да подальше? – Завуч, Ирина Кирилловна, хохотнула, довольная своей шуткой.

Вика сложила руки на груди и не сдвинулась с места. Она чувствовала себя ужасно. Сегодня всю ночь ей опять снились странные сны. Она превращалась в княгиню, которая всеми фибрами души ненавидела своего мужа и боялась от него забеременеть. У несчастной женщины был пасынок, к которому она испытывала совсем не материнские чувства. Стоило закрыть глаза, и Вика видела его поразительно зеленый взгляд. Взгляд Павла. Ей казалось, что именно он смотрит на нее своими невероятно яркими глазами прямо сквозь сон. Она точно начинает сходить с ума. Ей хотелось увидеть Павла. Проверить, правда ли, его радужки настолько зелены, как ей запомнилось. А еще ей хотелось коснуться его смуглой кожи и провести пальцами по густой темной щетине, узнать, колючая она или мягкая.

– Участвуют все! Нам нужно украсить школу к Новому году. Все кабинеты. Приз – две тысячи российских рублей. – Ирина Кирилловна довольно потерла руки. – Даже если у вас нет классного руководства. Это сейчас к вам относится, Виктория Сергеевна. Чтобы вы как в прошлом году не возмущались.

Вика очнулась от размышлений и непонимающе взглянула на завуча. Что она пропустила? Как же ее все достали.

– По какому именно поводу я возмущалась, Ирина Кирилловна?

Дородная завучиха пожевала губы:

– Ой, прям-таки и не помните?! Что у вас нет класса, что некого привлечь. Что родители и дети из других классов не будут тратить время и деньги на чужой кабинет.

Вика с трудом подавила зевок. Ей надоело быть мямлей. Похоже, Ромино влияние распространилось и на работу. Она совсем забыла то, чему научилась еще в интернате: за себя нужно бороться. Громко, чтобы слышали все коллеги, жадно навострившие уши в предчувствии скандала, Вика проговорила:

– За год ничего не изменилось, Ирина Кирилловна. У меня все так же нет классного руководства. И я не думаю, что кто-то из коллег согласится выделить мне детей, родителей и деньги на украшение кабинета.

В учительской повисла гробовая тишина. Молчание было таким глубоким и густым, что в нем можно было увязнуть. Ирина Кирилловна поджала губы и окрасилась в нежно-малиновый цвет.

– А вы все-таки попросите коллег, Виктория Сергеевна. Вдруг кто-то… поделится с вами… ресурсами. Ну и попробуйте своими силами… Как там сейчас модно говорить? А! Хэнд мейд!

Вокруг Вики в переполненной учительской образовалось свободное пространство. Видимо, коллеги, которые должны были делиться с ней «ресурсами», решили отойти от греха подальше. Наверное то же в средние века происходило и с прокаженными. Вика удивленно вздернула брови:

– В ущерб какому из уроков мы с детьми можем заниматься… «хэнд мейдом»?

Ирина Кирилловна сменила малиновый румянец на бордовые пятна.

– Виктория Сергеевна, вот только не начинайте! За две тысячи можно и постараться.

Вика не желала сдаваться:

– А если я добровольно откажусь от участия? В пользу нуждающихся…