Разыскания истины

люди от природы питают презрение ко всему, что кажется им легким; их разум, не созданный для предмета ограниченного и доступного легкому пониманию, не может долго останавливаться на рассмотрении этих простых идей, не носящих характера бесконечного, для которого люди сотворены. И обратно, в силу той же самой причины, они питают большое почтение к вещам великим, относящимся к бесконечному, и даже вещам темным и таинственным и увлекаются ими. Это не значит, чтобы люди в душе любили тьму;

оно происходит оттого, что во тьме они надеются найти желаемое благо, при свете же они видят, что здесь на земле этого блага нет.

Впрочем, в данном случае сильным побудителем является также тщеславие; оно первое направляет умы к великому и необычайному, а глупая надежда на удачу заставляет людей устремляться к этим великим вещам. Опыт показывает, что знание вещей обыкновенных, хотя бы самое точное, не дает известности в свете; знание же вещей мало обыкновенных, как бы оно ни было несовершенно и смутно, .всегда вызывает почтение и уважение в таким людях, которые охотно составляют высокую идею о том, чего не понимают. А это наблюдение заставляет всех людей, поддающихся более тщеславию, чем истине, — большинство людей — слепо искать заманчивых и мнимых знаний всего великого, редкого и темного.

Сколько людей отвергает философию г-на Декарта в силу того смешного довода, что принципы ее слишком просты и легки! В этой философии нет темных и таинственных терминов; и женщины, и люди, не знающие ни греческого, ни латинского языка, могут понять ее, следовательно, она не представляет ничего особенного, и великим гениям не пристало заниматься ею. Люди воображают, что ясные и простые принципы не могут объяснить явлений природы, ибо они считают ее темной и сложной. Они даже не представляют себе, как применить эти принципы, ибо последние кажутся им столь простыми и легкими, что не останавливают на себе их внимания настолько, сколько это нужно, чтобы узнать их применение и их обширность. Вместо того чтобы объяснять явления природы, причины которых им непонятны, принципами простыми и понятными, они предпочитают объяснять их принципами, которых они тоже не понимают и которые невозможно понять, ибо эти философы объясняют вещи темные принципами не только темными, но и вполне непостижимыми.

Когда кто-нибудь хочет объяснить вещи в высшей степени сложные на основании принципов ясных и всем известных, то легко увидеть, удалось ли это ему, ибо, ясно понимая то, что он говорит, мы можем узнать, говорит ли он правду. И потому лжеученые вовсе не выигрывают и не вызывают удивления к себе, как того желают, когда они прибегают к понятным принципам; ибо тогда мы видим с очевидностью, что в словах их нет никакого подобия истины. Когда же они прибегают к принципам неизвестным и говорят о

510

вещах весьма сложных с таким видом, будто с точностью узнали все отношения этих вещей, им удивляются; — удивляются, потому что не понимают того, что они говорят, а от природы люди имеют уважение ко всему, что превосходит их понимание.

Вещи же темные и непонятные, по-видимому, лучше согласуются одни с другими, чем вещи темные с вещами ясными и понятными, и потому непонятные принципы в гораздо большем ходу в вопросах сложных, чем принципы понятные. Нет таких трудных вопросов, которые философы и медики не считали бы для себя возможным объяснить в нескольких словах благодаря своим принципам; ибо их принципы еще непонятнее всех предлагаемых им вопросов. Приняв эти принципы за достоверные, они уже не затрудняются ничем, и нет такого вопроса, который поставил бы их в тупик.

Например, они отвечают смело и не колеблясь на такие неясные или неопределенные вопросы, как: почему солнце притягивает испарения? почему хинин останавливает перемежающуюся лихорадку? почему ревень очищает желчь? почему соль полезна при воспалениях? и т. п. И большинство людей вполне удовлетворяется их ответами, потому что все темное и непонятное хорошо уживается друг с другом. Зато непонятные принципы не совмещаются с вопросами, поставленными ясно и легко разрешимыми, ибо тогда ясно видно, что эти принципы ничего не значат. Философы не могут объяснить на основании своих принципов, как лошадь тащит телегу, почему пыль останавливает часы, почему трепел очищает металлы, почему щетка чистит платье. Ибо они стали бы посмешищем для всех, допустив движение притяжения и притягательные способности для объяснения, почему телеги следуют за лошадьми, запряженными в них, или же допустив чистильную способность в щетках для того, чтобы они могли чистить платья; то же следует сказать и о других вопросах. Стало быть, их великие принципы пригодны лишь в вопросах темных, ибо они сами непонятны.