Разыскания истины

Хотя душа соединена с телом, которое она одушевляет, однако она не всегда ощущает все движения, происходящие в нем, или если и чувствует их, то не всегда прилежит к ним; волнующая ее страсть бывает часто сильнее затрагивающего ее ощущения, и потому она, по-видимому, дорожит больше предметом своей страсти, чем своим собственным телом; ибо, главным образом в силу страстей, душа распространяется на внешние предметы и чувствует, что она действительно связана со всем окружающим; точно так же, как в силу

380

ощущения распространяется она в своем теле и познает, что она связана со всеми частями, составляющими его. Но как из того, что человек, охваченный страстью, готов умереть и не интересуется более сохранением своей жизни, нельзя заключать, что душа его не связана с его телом, так на том основании, что есть вещи, в которых мы не участвуем, не следует воображать, что мы не связаны от природы со всеми вещами.

Хотите ли вы, например, узнать, связаны ли люди со своим государем, своим отечеством. Поищите людей, знакомых с их интересами и не имеющих личных дел, занимающих их, — вы увидите тогда, как велик их интерес к новым известиям, как сильна тревога за сражения, радость по поводу побед, печаль при поражениях. Вы увидите тогда ясно, что люди тесно связаны со своим государем и

отечеством.

Точно так же, если вы хотите знать, дорожат ли люди Китаем или Японией, планетами и неподвижными звездами, то найдите или вообразите людей, страна и семья которых пользуются полным миром, людей, не имеющих особых страстей и не чувствующих в настоящую минуту связи с вещами более близкими нам, чем небеса; — и вы увидите, что, если у них есть некоторое представление о величине и природе небесных светил, они будут радоваться открытию новых светил, будут с удовольствием рассматривать их, а если они более знающи, они охотно займутся наблюдением и вычислением их движений.

Люди, поглощенные всецело делами, нисколько не заботятся о том, что появилась какая-то комета или произошло затмение; но люди, не столь сильно привязанные к вещам близким им, бывают очень озабочены этого рода явлениями, потому что на самом деле нет ничего, с чем бы мы ни были связаны, хотя не всегда мы чувствуем, что наша душа связана, я не говорю, со своею рукою, но со своим сердцем и мозгом.

Самая тесная природная связь, установленная Богом между нами и Его творениями, — это связь, соединяющая нас с людьми, с которыми мы живем. Бог повелел нам любить их, как самих себя; а чтобы любовь сознательная, которою мы любим их, была бы прочна и постоянна. Он поддерживает ее и укрепляет непрестанно врожденною любовью, которую влагает в нас. Для этого он установил известные невидимые узы, принуждающие нас как бы неизбежно любить их, заботиться об их сохранении, как о своем собственном, и смотреть на них как на необходимые частицы целого, которое мы составляем вместе с ними и без которого мы не можем существовать.

Ничего нет изумительнее этих природных соотношений между наклонностями человеческого духа, движениями его тела и между этими наклонностями и этими движениями. Вся эта таинственная связь есть чудо, которому нельзя довольно надивиться и которое мы никогда не сумеем понять. При виде, например, какого-нибудь бедствия, поража-

381

ющего нас внезапно, или которое, как мы чувствуем, мы не можем преодолеть своими собственными силами, мы издаем громкий крик. Этот крик, часто издаваемый нами бессознательно, просто в силу устройства машины, неизбежно будет услышан теми, кто находится настолько близко, чтобы подать нужную помощь. Он трогает их, этот крик, и они понимают его, какой бы нации и какого бы сословия ни были; ибо это крик всякого языка и всякого сословия, каким он и должен быть действительно. Он потрясает мозг и моментально изменяет всецело состояние тела у людей, которые услышали его; он даже заставляет их бежать на помощь без размышления. Но он также быстро действует на их разум и принуждает их желать помочь и подумать о средствах помочь тому человеку, которому принадлежит эта природная мольба, лишь бы эта мольба, или, вернее, настоятельное повеление было настоящим и согласным с правилами общества. Ибо нескромный крик, крик, изданный без причины или из пустого страха, вызывает у присутствующих, вместо сострадания, негодование или насмешку, потому что, крича без причины, мы злоупотребляем вещами, установленными природою для нашего сохранения. Этот нескромный крик, естественно, вызывает неприязнь и желание отомстить за вину перед природою, я хочу сказать, перед порядком вещей, если тот, кто закричит без причины, сделал это произвольно. Но подобный крик вызовет лишь насмешку и некоторое сострадание без неприязни и желания мести, если причиною его был страх, т. е. ложная видимость настоятельной нужды, заставившая кого-нибудь вскрикнуть; ибо насмешка нужна для того, чтобы успокоить такого человека, как трусливого, и исправить его; а сострадание — чтобы помочь ему, как слабому; невозможно представить себе чего-либо лучше устроенного.