Разыскания истины

Вышеизложенные или подобные им основания побудили некоторых древних заставлять юношей прежде всего изучать арифметику, алгебру и геометрию. Очевидно, им было известно, что арифметика и алгебра сообщают разуму обширность и известную проницательность, которые не приобретаются путем других занятий; они знали, что геометрия так хорошо управляет воображением, что воображение нелегко сбивается; ибо эта душевная способность, столь необходимая в науках, путем упражнения в геометрии расширяется и становится правильнее, что содействует ясности разума в исследовании самых запутанных вопросов.

Итак, если желаешь сохранить очевидность в своих перцепциях и открыть чистую истину, чуждую темноты или заблуждения, то должно прежде всего изучать арифметику, алгебру и геометрию, а

542

предварительно приобрести хоть некоторое познание о самом себе и о Высшем Существе. Кто пожелает прибегнуть к книгам, чтобы облегчить себе изучение этих наук, тому, мне думается, для познания Бога и самого себя следует прочесть Размышления г-на Декарта;

для изучения арифметики и алгебры можно пользоваться Началами математики отца Престэ, священника Оратории; для изучения начальной геометрии — Новыми началами геометрии, напечатанными в 1683 году, или же Началами отца Таркэ, иезуита, напечатанными в Антверпене в 1665 году. Что касается конических сечений, геометрических мест и их применения при решении задач, то для изучения их можно обратиться к трактатам, составленным г-ном маркизом де л'0питаль, которые он предполагает выпускать постоянно; к ним можно прибавить геометрию г-на Декарта с комментариями Шоотена. Затем можно перейти к дифференциальному исчислению и к методам, извлекаемым из него, для уразумения кривых линий; это обстоятельно, в большом порядке и с большою ясностью изложено в превосходном труде маркиза де л'0питаль, озаглавленном «Анализ бесконечно малых».

О дифференциальном исчислении и применениях его можно также найти во 2-й части 2-го тома «Analyse demontree», а об интегральном исчислении и способе прилагать его к кривым линиям и к физико-математическим задачам — в 3-й части. Когда прочтешь эти труды, получишь возможность делать сам открытия и понимать те, которые приводятся в «Мемуарах Академии Наук» и в сочинениях иностранцев.

Тщательно и прилежно изучив эти общие науки, познаешь с очевидностью многочисленные истины, весьма плодотворные для всех точных и частных наук. Но я считаю своим долгом сказать, что опасно останавливаться на этих науках слишком долго. Должно, так сказать, презреть или пренебречь ими ради изучения физики и морали, потому что последние науки гораздо полезнее, хотя они не могут сообщить разуму правильности и проницательности. Однако, желая всегда сохранять очевидность в своих перцепциях, мы всегда должны остерегаться, как бы не упорствовать в каком-нибудь принципе, который не очевиден, т. е. в принципе, относительно которого можно было бы допустить, что китайцы, например, не приняли бы его, рассмотрев его хорошенько.

Так и в физике следует принимать лишь понятия, общие всем людям, как-то: геометрические аксиомы и ясные идеи протяженности, фигуры, движения и покоя и иные столь же ясные, как вышеназванные, буде таковые существуют. Скажут, пожалуй, что сущность материи не есть протяженность, но что за беда? Достаточно, чтобы мир, который мы будем предполагать образовавшимся из протяженности, был подобен видимому миру; правильнее поступать таким образом, чем признавать в мире какую-то иную материальность, ни к чему не нужную, о которой ничего не известно, хотя ученые много шумят о ней.

543

Нет безусловной необходимости рассматривать, существуют ли действительно вне нас существа, соответствующие этим идеям, ибо мы рассуждаем не об этих существах, а об идеях их. Мы должны лишь заботиться о том, чтобы наши рассуждения о свойствах вещей согласовались с ощущениями, получаемыми от них, т. е. чтобы то, что мы мыслим о них, вполне согласовалось с опытом; ибо в физике мы стараемся найти порядок явлений и связь явлений с причинами или в телах, если таковые существуют, или в наших ощущениях о них, если тел не существует.

Это не значит, чтобы можно было сомневаться в действительном существовании тел, если принять во внимание, что Бог не обманщик, и рассмотреть порядок и правильность наших ощущений, как в естественных случаях, так и в тех, назначение которых заставит нас верить тому, чего понять мы по природе не можем. Но нам нет никакой необходимости предаваться предварительным глубоким размышлениям о вещи, в которой никто не сомневается и которая не имеет большого значения для изучения физики, взятой в смысле действительной науки.