Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю

В 12 дней, по песчаным, холмистым и местами топким краям, караван достиг реки Гих (Аму– или Сырдарья?); затем миновал реку Даих (Яик?) и по топкому каспийскому прибрежью достиг реки Аттила (Волга), откуда прибыл в степи угуров. Князь этого племени, находившийся под рукой Дизавула, наполнил водой мехи путников, так как им предстоял еще путь по тем безводным степям, где в наше время кочуют ногайцы и калмыки. Тот же угурский князь предупредил Земарха, что где-то за рекой Кофен (Кубань?) в лесистых местах скрывается 4000 персов, которые устроили засаду, чтобы захватить в плен посольство. Вследствие того, когда римляне приблизились к болотам, с которыми сливается река Кофен, они остановились и выслали лазутчиков, чтобы проверить слух о персидской засаде. Лазутчики воротились и донесли, что никого не видали. Тем не менее посольство двинулось в страну алан с большим опасением, потому что боялись племени горомосхов (иначе мосхов или месхиев, где-то в западной части Кавказа. См. Memor. Pop. IV).

Князь алан, Сародий, принял благосклонно Земарха и его римскую свиту, но отказался допустить к себе вооруженными турецких спутников. Три дня продолжались споры об этом предмете при посредстве Земарха; наконец турки уступили и явились к князю без оружия. Сародий, так же как и угурский князь, увещевал Земарха не направлять пути через страну Миндимьян, ибо персы приготовили засаду около Свании, но лучше воротиться домой так называемым Дариевым путем (Aapsivrjg острослои Дарьял?)[113]. Земарх последовал совету Сародия. Чтоб обмануть персов, он отправил через страну Миндимьян десять коней, нагруженных пурпуровыми тканями, как бы свой передовой отряд; а сам пересек Кавказский хребет и направился в Апсилию, потом повернул к устью Фазиса или Риона, откуда морем поплыл в Трапезунд, а из Трапезунда большой конной дорогой воротился в Константинополь.

Описание Земархова путешествия к турецкому кагану как нельзя более походит на путешествия европейцев в прикаспийской и среднеазиатской степи к позднейшим кочевым завоевателям, то есть к татарам. Особенно сходные черты можно найти у Плано Карпини. Турецкие каганы с окружающими их обычаями и их двором являются прямыми предшественниками татарских ханов. То же поклонение огню и те же обряды очищения, исполняемые шаманами над чужеземцами, которые должны предстать перед ханское лицо. Те же шатры, наполненные огромною добычей и особенно награбленным золотом, то же золотое ханское седалище, и само название резиденции Золотою Горою напоминает Золотую Орду. Те же отношения покоренных народов и одноплеменных ханов к главному или великому хану. Относительно турецких завоеваний мы видим, что до конца 60-х гг. VI столетия эти завоевания распространились пока на страны Туркестана; а на западной стороне Каспийского моря им повинуется какое-то угурское племя, обитавшее в степях Нижней Волги, и отчасти племена хазарское и аварское; другая часть последнего удалилась на запад. Но алане и народы внутреннего Кавказа пока сохраняли свою независимость. Вместе с тем еще не упоминается о покорении утургуров или азовско-черноморских болгар.

За этим первым греко-римским посольством к туркам последовал целый ряд других. Византийское правительство, очевидно, дорожило своими союзниками против могущественной монархии персидских Сасанидов. Наиболее замечательное после Земарха посольство было предпринято Валентином, спустя ровно десять лет. Описание его составлено тем же Менандром; уже сам факт описания свидетельствует, что это посольство было более торжественное, чем другие предшествующие ему, и вообще имело более значения. Официальной задачей его было возвестить турецкому кагану о восшествии на престол императора Тиверия, Юстинова преемника, и подтвердить союз, заключенный с Дизавулом против персов. Кроме того, из хода событий выясняется, что Византия чувствовала теперь особую потребность дружеских отношений с турками, ибо завоевания их все более и более расширялись на запад от Каспийского моря, так что грозили захватить и сами греческие владения в Тавриде и на берегах Боспора Киммерийского.