Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю

Но кто были туземцы данного отрывка, несколько зависимые от греков, а в то же время соседние с князем варваров и подобные ему нравами? Очевидно, это была та часть черных болгар, которая обитала около греческих Климатов и находилась под некоторым влиянием греков, хотя и не успела еще проникнуться большим сочувствием к их обычаям, а сохраняла обычаи, сходные с другой частью того же племени, то есть с руссо-болгарским элементом в Тавриде. Мы едва ли будем далеки от истины, если предложим в этих туземцах тот фульский язык, который во времена Константина и Мефодия хотя исповедовал уже христианскую религию, однако еще поклонялся своему священному дубу и соблюдал прежние языческие обряды. По всей вероятности, и лет семьдесят спустя, то есть во время Игоря, этот народ еще не далеко ушел в усвоении христианских нравов и все еще по своим понятиям и образу жизни был ближе к своим соплеменникам (также отчасти принявшим крещение), нежели к грекам или к соседним готам; последние уже во время Юстиниана I отличались преданностью христианству и были союзниками греков против утургуров-болгар. Малая симпатия к греческому господству и особенно племенное родство с русью, конечно, увлекли фульских туземцев на сторону русского князя в войне с греками[142]. Последние, как известно, старались привлекать на свою сторону соседних варваров, обращая их в христианство или склоняя их подарками. Очень может быть, что греческие интриги между таврическими болгарами не остались без влияния на какие-либо их попытки к отпадению от русских князей, что, в свою очередь, могло послужить поводом к жестокому наказанию и окончательному подчинению этих болгар, а также и к войне с самими греками. Во всяком случае, склонная к интригам византийская политика, умевшая сеять раздоры между соседями, очень хорошо всем известна. То, что автор отрывка говорит о награждении его областью и о доходах, назначенных в его пользу из собственных земель неприятельского князя, отзывается неточностью донесения, то есть некоторым хвастовством. Конечно, тут надобно разуметь возвращение какого-либо клочка земли, занятого варварами во время войны, и обещание помогать хлебом и скотом, в которых греки нуждались и которые у варваров были в изобилии. Указание отрывка на доходы неприятельского вождя с собственных земель, конечно лежавших по соседству, свидетельствует, что русский князь не впервые только пришел и покорил соседнюю страну, но что дело идет именно об усмирении и окончательном подчинении черных болгар. А иначе было бы непонятно, о каких доходах идет речь. Конечно, эти доходы, то есть дани с туземного населения киевскому князю, уже существовали; впрочем, теперь они могли быть увеличены[143].

Таким образом, по нашему мнению, появление руси на берегах Боспора Киммерийского восходит собственно к первой половине IX в.; но окончательное утверждение здесь киевских князей и распространение их господства на всю восточную часть Таврического полуострова совершилось не ранее эпохи Игоря, то есть приблизительно во второй четверти X в. В это-то время, как надобно полагать, образовалось здесь то русское владение, которое вскоре сделалось известно под именем Тмутараканского княжества. Русское название Тмутаракань (позднее сокращенное Тамань), конечно, есть только видоизменение греческого имени Таматарха. А последнее, в свою очередь, произошло от слитного названия Матарха или Метраха с членом та. В церковном уставе Льва Философа – следовательно, IX в. – в числе архиепископий, подчиненных константинопольскому патриарху, на 39-м месте упоминается та Мстра/а. Константин Багрянородный, у которого впервые встречается слитное название Тацатар/а, рядом с ним употребляет и название простое, то есть Матар/а. Затем в источниках находим следующие варианты этого названия: в средневековых еврейских надписях – Матерка, у нубийского географа Метреха, у арабов и генуэзцев XII в. – Матерха, у Рубруквиса – Матрига и Матерха и пр.