Разыскания о жизни и творчестве А.Ф. Лосева

Горные вершины принято сравнивать, оценивая возвышение над уровнем моря в футах или метрах. Для человеческой личности что-то не находится подобных универсальных шкал измерения, и человек может быть как-либо соотнесен разве только с другим человеком. Наверное, поэтому уже со времен «Параллельных жизнеописаний» Плутарха стал осваиваться явно не метрический способ оценки – сопоставление фигур по принципу «державы с державой». Отсюда явилось известное именование о. Павла Флоренского как «русского Леонардо» или, с легкой руки Л. Фейербаха, таков культурно-исторический итог (совсем, заметим, не тривиальный, но его, насколько можно судить, никто не опротестовывал), итог, подведенный некогда относительно Гегеля: «немецкий Прокл». Подобное наделение личности неким родовым, извлеченным из культурных запасников именем может фиксировать или только случайную, больше внешнюю сторону проводимого отождествления, либо глубинное, воистину родовое же сходство и преемство. Кажется, пример с Флоренским скорее всего тяготеет к первому случаю, с Гегелем – ко второму. Ниже мы будем говорить о «русском Прокле» с надеждой уйти дальше поверхностных аналогий.

Алексей Федорович Лосев прожил большую жизнь и оставил, не сказать – большое, скорее громадное творческое наследие. Достаточно отметить, что к моменту проведения в октябре 1993 года международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня его рождения, библиография трудов ученого достигла почти 600 наименований. Этот внушительный список поражает своей тематической широтой: здесь труды по истории философии (западноевропейской и отечественной) и собственно философские исследования, например о диалектическом методе или проблеме символа, здесь работы по классической филологии, эстетике, языкознанию, музыковедению, здесь переводы с древнегреческого языка и латыни и многочисленные статьи в энциклопедиях, философская проза и разнообразные научно-популярные работы. Славу отечественной науки составили восемь томов его книг 1927 – 1930 годов, венчает жизнь А.Ф. Лосева не менее фундаментальная и также принявшая форму «восьмикнижия» многотомная «История античной эстетики» (1963 – 1994 гг.). Здесь многие тысячи страниц методологически выверенных, насыщенных и богатых по мысли и языку текстов. А еще любители экстенсивных оценок должны принять во внимание, что эта «цифирь» могла быть много больше, если бы почти четверть века Лосева не принуждали молчать, и ни одной строчки его авторства не было предано печатному станку ¹. Да к тому же и творчество «в стол» давало слишком мало шансов выиграть сражение у века-волкодава: архив ученого погибал трижды – сначала в первую мировую войну, потом после ареста 1930 года, потом в 1941 году под фашистской авиабомбой, отыскавшей дом на Воздвиженке. Впрочем, и того, что уцелело, еще надолго хватит нашим издателям, и к современному читателю идут и будут идти (прежде всего усилиями А.А. Тахо-Годи, хранительницы лосевского наследия) все новые и новые свидетельства подвижнического труда арбатского мыслителя. Так что, окидывая единым взглядом путь ученого на протяжении почти всего XX века (кажется, можно начать отсчет с 1909 года, когда новочеркасский гимназист сочинил свой вдохновенный гимн разуму ²), уже на чисто количественном уровне вполне мыслимо сопоставлять его с Проклом – та же поражающая воображение мощь творческой активности.