Разыскивается невиновный

Лицо Антона досадливо покривилось, и оттого очки скользнули к кончику потного носа.

— Дозвонился, — протянул он. — До самого дозвонился, а что толку? Двое ушли в отпуск, один в Ашхабаде, двое в разгоне. Из всех следователей прокуратуры один Нурметов на месте, да и тот... Свадьба у брата, что ли...

— У Ораза, младшего братишки, товарищ капитан, — оборачиваясь, будто он и не за рулем, встрял Уразбаев. — Невесту взяли из Куня-Ургенча, красивая, говорят, я лично не видел...

Он резко тормознул: из-за угла высунулась арба с огромными колесами. Ослик шарахнулся, старик в плоской рыжей папахе испуганно всплеснул руками.

— Не вертись, — сердито заметил Текебай. — Женщину пугаешь.

— Господи, вы еще помните, что я женщина? — тихонько засмеялась экспертша. — А какие подробности, Антон Петрович? Были оттуда еще радиограммы?

— Подробности... — Жудягин подумал. — Этот участковый... Как его, Текебай Чарыевич?

— Лейтенант Кульджанов, он из кумли... — с оттенком пренебрежения отозвался Чарыев. Сам он был коренной хорезмец и, как все жители зеленых долин, считал уроженцев песков растяпами и простаками.

— Это Кульджанов, — продолжало Антон, — радиограмму дал по-русски, а с языком у него, видать, не того. Ясно пока что одно: ночью у них на станции была драка.

Антон замолчал. А о чем еще скажешь? Был ли начальник метеостанции убит или сам разбился о камни, долго ли жил или смерть была мгновенной?.. Шартаузский прокурор, посетовав на отсутствие незанятых следователей, сказал Антону для очистки совести, что, мол, наверняка там были особо тяжкие повреждения, повлекшие смерть, а не убийство. Следовательно, пока что прокуратуру вмешивать незачем, пусть занимается милиция — это в ее компетенции. Хитрец!..

Чарыев словно прочитал мысли Антона.

— Как это?... — Он засмеялся, но желтоватое, почти квадратное лицо Текебая с маленькими глазами стало злым — Спихотехника, да? Так это называется? Там, конечно, убийство.

Жудягин пожал плечами: аллах его знает, время покажет.

Уразбаев, изредка включая сирену, гнал машину лихо: в летний полдень улицы Шартауза безлюдны, а шоферы на перекрестках услышат.

Сразу кончились коротенькие современные кварталы городского центра, и теперь мимо мелькали добротные одноэтажные дома из глины и камня, с широченной, вполстены, разукрашенной двустворчатой дверью. Высокие глиняные заборы заслоняли от взгляда с улицы виноградники и сады, уютные дворики с квадратными топчанами для вечерних чаепитий с гостями. Но вот и они кончились. Новенький бело-синий щит указывал: «Аэропорт — 14 км». Теперь по обе стороны были только лишь побуревшие кусты хлопка с уже взорвавшимися коробочками. Вот-вот начнется уборка...

Уразбаев мягко тормознул в метре от милиционера, державшего на поводке огромную светло-серую овчарку с темной мордой и загривком. Молоденький сержант Андрей Алексеев устало улыбнулся и шагнул к машине.

— Я уже с полчаса здесь, — сообщил он и вытер ладошкой розовое лицо. — Летчики тоже готовы — вон она, наша стрекоза.

Он махнул рукой на летное поле, отказался сесть с собакой в машину и направился к вертолету, зеленевшему метрах в двухстах от аэровокзала. Жудягину нравился этот паренек. Андрей Алексеев пришел в милицию после десятого класса, пришел вместе с собакой, причем трехлетнюю Джуди не надо было ни учить, ни переучивать — это была уже профессионалка, великолепная розыскная собака.

...Через двадцать минут МИ-4 с милицейской опергруппой на борту уже летел над песками, держа курс на юго-восток. Сразу оборвалась зеленая кромка города, скоро и полосатые квадраты хлопковых полей остались позади. Внизу спокойно плыли одинаковые желто-серые бугры, и, если смотреть вперед, не было им ни конца, ни краю.

2

Текебай толкнул задумавшегося Жудягина в плечо и кивнул на иллюминатор.

— Ветер! — пробился сквозь тарахтенье мотора его резкий голос. — Плохи дела, следователь!

— Что?

Антон коснулся лбом мутного плексигласа и отпрянул — горячо. Радоваться, конечно, нечему: даже с такой высоты заметно было, как шевелятся бурунчики на макушках барханов. Если Кульджанов не прикрыл чем-либо следы, их заметет за час-полчаса. Если уже не замело: это в Шартаузе с утра было тихо, а здесь ветер, возможно, дул давно.

Чарыев сопел над ухом, внимательно вглядываясь в пустыню. Казалось: ну чего там высмотришь, кроме бесконечных барханов, где-то уложенных в складки, где-то похожих на застывшую рябь, где-то разъеденных проплешинами рыжих такыров и белыми лишаями солончаков? Однако старший лейтенант Чарыев умел в пустыне не только смотреть, но и видеть.

— Юрты! — крикнул он в ухо Антону. — Если там хотя бы четверо, надо брать... Чолуков...

Жудягин кивнул и, хватаясь за плечи Каретникова и инспектора, пробрался к летчикам. Нечаянно он задел собаку. Со сна Джуди встрепенулась и оскалилась, но, увидев, что свой, ласково сузила глаза.

— Возьмем понятых! — крикнул Антон пилоту. — Двух человек.

Тот дернул щекой: об этом, между прочим, говорилось при отлете, а склерозом он не страдает.