Разжигая пламя на снегу (СИ)

Я не в силах что-то ответить, надпиваю свой кофе, обнаруживаю, что не положила сахар. Всыпаю ложку и порывисто колочу, в памяти всплывает картина разбросанных по заднему двору клуба окровавленных тел. И появляется мандраж, сравни вчерашнему.

— Ты приехал, чтобы рассказать это?

— Вообще-то это наш шанс, Лиза. Если Джамбаевы мертвы, а Градов при смерти, мы можем выйти из нашей ситуации с наименьшими потерями.

Что-то неприятно щемит в районе сердца и вызывает возмущение от такого цинизма.

— Ты хоронишь живых людей, чтобы не отдавать долги?

Родственник замирает, вглядывается мне в лицо, понимает, конечно, что сказал лишнее.

— Я никого не хороню. Просто им сейчас будет не до нас, возможно проблема отодвинется или вообще исчезнет. Я о тебе думаю, прежде всего, Лиза.

— Дядя Сева, не гневи Бога. Застрелили только Аслана, Башир жив, а Градова прооперировали, он сейчас в реанимации.

— Откуда такая осведомленность? — удивляется он.

— Я там была.

— Чтоо?! — он настолько шокирован, что забывает даже, что поднес чашку к губам. Так и не надпив, ставит ее обратно на стол — В этом клубе была?

— С ними была.

Надоело врать, не досказывать, прятаться. Сейчас, когда Макс в таком состоянии, все остальное кажется бессмысленным и никчемным.

— Как с ними, что ты там делала?

— Я была с Максом, в клубе.

Его глаза ползут вверх, потом он прищуривается и иронично улыбается.

— Значит, я был прав? У тебя с ним что-то было?

— Было. И тогда, когда я жила в его доме, и потом. Но все было обоюдно, меня никто ни к чему не принуждал. Прости… я не могла тебе сказать. Чувствовала себя при этом предательницей. Пыталась выбросить его из головы, вычеркнуть из своей жизни. Но, увы, не получается…

— Лиза, Лиза! — вздыхает он разочарованно — Но ведь придет момент, и он оставит нас без гроша, а с тобой наиграется и бросит.

— Позавчера он мне сказал, что хочет закрыть ваш вопрос иначе. Мы перенесли этот разговор на потом…А потом случилось несчастье.

— И ты веришь ему?

Он встает из-за стола, подходит к окну. С поникшим видом, всматривается в даль, задумывается.

— Я жизнь прожил, многое повидал…, - затем устало поворачивается — Но, ей Богу, не ожидал, что мой близкий человек перейдет на сторону врага…

— Он любит меня.

— Лиза, не будь наивной! Ты же умная девушка, совсем с ним стала дурочкой? Он самоутверждается за твой счет. Конечно, девушка красивая, ситуация пикантная — интересно, не банально, бодрит. А что потом, девочка моя? Ты хоть теперь понимаешь, что он опасен? Большие деньги, разборки, криминал. Говорят, это привет из прошлого. Ты тоже под раздачу хочешь попасть?

— Не знаю, что потом… Сейчас меня это меньше всего интересует. Я понимаю, что тебе выгодно, чтобы он умер, но я не разделяю твоего энтузиазма, прости.

Мой телефон разражается громким звуком и от вибрации съезжает по пластику подоконника вбок. Ловлю его рукой, на экране неизвестный номер.

— Алло!

— Лиза, здравствуй. Это Николай Семенович.

— Здравствуйте, — я напрягаюсь.

— Я только что был в полиции. Им нужно тебя допросить. Как ты себя чувствуешь? — голос уставший и подавленный, такое ощущение, что он совсем не спал.

— Более-менее. А что я им могу сказать? Я же ничего не видела.

— Просто расскажешь все, как было, чтобы они больше тебя не дергали. Я могу организовать, чтобы следователь приехал к тебе домой, если не хочешь идти в отделение.

— Было бы хорошо, спасибо.

— Ладно, я попрошу, чтобы заранее тебе сообщили, чтобы ты была дома.

— Да, спасибо большое. Эм… Николай Семенович, вы сегодня с врачом разговаривали?

Мне уже не важно, что рядом дядя Сева, и его выражение лица становится просто офигевшим, когда он понимает, кто ко мне позвонил.

— Да, пока без изменений. Но слава Богу, что не хуже. Лечащий говорит, это вселяет надежду.

— Хорошо, будем держать кулаки. До свидания.

— До свидания.

Откладываю телефон и решаю расставить окончательно все точки над «i». Но дядя Сева опережает.

— Я не ослышался?

— Нет, это был отец Макса.

— А что он так тебе поет? Вы знакомы?

— Я бывала у них с Максом не раз. А позавчера мы были на дне рождения его племянницы. Там была и его мать.

— То есть, Градовы считают тебя его дамой сердца, ты ездишь тусить с его друзьями, которые на меня вместе с ним наезжали, и лишь я, старый идиот, не в курсе всего происходящего.

Боже, как мне стыдно в этот момент, хочется провалиться сквозь землю. Понимаю, как дяде неприятно, и он не поймет меня, как не объясняй.

— Я понимаю, что ты расстроен, мне очень жаль, но я люблю его…

— Расстроен? Я разочарован, Лиза. Я не заслужил такого к себе отношения.

— Дело не в тебе, как ты не понимаешь?

— Понимаю. Дело в Градове. Не понимаю только одно, когда он успел стать для тебя роднее меня?

Дядя встает из-за стола и выходит. Поднимаюсь за ним.

— Не провожай.