Разжигательница

Мендес держит безжизненное тело женщины в своих руках.

Мендес бежит по двору, вытягивая руки к маленькой девочке с тёмными волосами. «Лина!» — кричит он. Её глаза чёрные, как ночь, со смешинками, отзывающимися в его сердце.

Мендес рыдает над гробом, таким маленьким, что судья несёт его в собственных руках. «Лина больше никогда не…» — думает он. — «Лина больше никогда…»

Мендес берёт за руку другую девочку. «Рената», — обращается он к ней.

Следующие воспоминания передаются слишком быстро, выходя из-под контроля. Тёмная пелена застилает мне глаза, пока всё не становится серым, а затем погружается в непроглядную, беспросветную тьму.

Разрывая связь, я отталкиваю Мендеса от себя. Он лежит абсолютно неподвижно.

Его тело ещё живо. Так оно бывает поначалу. Пустая оболочка. Постепенно он будет погружаться в глубокий сон и больше никогда не проснётся. Тело будет голодать, пока сердце не остановится.

Его серые глаза уставились в потолок. Я закрываю свои, чувствуя покалывание на затылке, — последствия того, что было украдено так много воспоминаний за раз. Я долго смотрю на него. Он медленно моргает, рот слегка приоткрыт.

Судьба хуже смерти. Каждое воспоминание. Каждая мысль. И новых не будет. Его имя вселяло страх в каждого человека в Пуэрто-Леонеса, будь он мориа или нет. Когда-то он был во главе Королевского Гнева и Руки Справедливости. Когда-то он был моим похитителем.

А теперь он пустышка.

Глава 26

Никто из нас не смотрит на Мендеса, лежащего на стуле.

То, что от него осталось.

Я сделала это с ним.

Мендес возвращается домой с войны. Он пытается смыть кровь с рук, но не получается. «Papá!» — зовёт его маленькая девочка.

Я втягиваю воздух, вырываясь из воспоминания. Она была похожа на меня, но я слышала, как он её назвал. Лина. Поэтому он по-своему заботился обо мне? Хочется кричать и рыдать. Выкинуть его воспоминания из головы, вернуть на место.

— Мне нужно что-нибудь, чем можно перевязать рану, — взволнованно говорит Марго. Её дрожащие пальцы все в крови, пока она пытается помочь Саиде. Эстебан стоит у двери на стрёме.

— Как они вас вычислили? — спрашиваю его, отскрёбывая с кожи прилипшую ткань перчаток.

Эстебан выглядывает за дверь, убеждаясь, что стражников там нет. Он тянется в свой карман за тонкой флягой и снимает крышку.

— Устроили засаду. После того, как Марго схватили, мы с Саидой скрывались в погребе одной таверны. Кухонный слуга увидел нас и позвал стражников. Они сначала подумали, что мы воры, но на мне был металл, на случай если рядом окажутся другие вентари. Нас привели к Мендесу, и тот использовал на нас вентари, — он смеётся над ироничностью ситуации. — На мне.

— Вы должны были покинуть столицу без меня, — ворчит Марго.

Самое удивительное, что Саида, даже трясясь от боли, находит в себе силы улыбнуться:

— И пропустить воссоединение?

— Прости, что я так долго, — говорю ей, приглаживая её спутанные волосы.

— Не время для самобичевания, Рен, — Саида садится и вздрагивает, прижимая руки к груди, — Мендес не лгал. Они знают, как пройти горы.

— Нам нужно к старейшинам.

— Нам нужно в Соледад.

Мы с Марго выпаливаем одновременно.

Мы пронзаем друг друга взглядами, но Эстебан примирительно поднимает руки:

— Сначала нам бы выбраться отсюда.

— Мне нужно больше ткани, чтобы наложить повязку, — говорит Марго. Она осматривается и задерживает взгляд на пустышке-Мендесе, который сидит на стуле несвязанный, неподвижный, не реагирующий ни на что. Она развязывает его шейный платок и обвязывает вокруг руки Саиды. — Вот так. А что нам делать с ним?

— Я раньше не видал пустышек, — говорит Эстебан, и я улавливаю страх в его голосе. Он стоит перед Мендесом. Перед человеком, причинившим столько боли и страданий другим. Человеком, который забрал меня у семьи и строил из себя спасителя. Тот, кто разрушил мою жизнь, теперь живой труп.

— Это было даже как-то милосердно по отношению к нему, вам так не кажется? — спрашивает Эстебан.

Кто я такая, чтобы решать?

— Надо выбираться, пока стражники не решили зайти проверить, — говорит Марго, забирая ножи Мендеса. Маленький кинжал с рукояткой из слоновой кости отправляется в её сапог. Клинок поменьше ромбовидной формы со звездой на железной рукояти остаётся в руке.

Я закрываю глаза, пытаясь сдержать разламывающуюся Серость. Так много воспоминаний наполняют мой разум, что я уже не могу отделить свои от чужих. Но я знаю, что там есть кое-что важное. Что-то, что мне нужно вспомнить. Что-то об оружии. Запах солёного воздуха, шум волн…