Разжигательница

— Зачем нам это? — спрашивает леди Рока, и, похоже, её любопытство абсолютно искреннее.

— Нурия, дорогая, первые шесть месяцев брака — самые прекрасные. Вам не стоит отправляться в такие длительные поездки. Особенно когда Правосудие твердит, что угроза мориа ещё существует.

Красивые губы леди Нурии вытягиваются в тонкую полосу. Я чувствую жар в груди от слов об угрозе мориа, но теперь понимаю, зачем придворные пьют чай во время подобных бесед. Чтобы скрыть лица за этими большими чашками.

— Алессандро взял на себя обязанности судьи Мендеса, пока тот уехал в тюрьму Соледада.

Леди Рока резко вбирает воздух.

— За пару дней до фестиваля?

Я не могу перестать хмурить лоб, даже зная, что Нурия смотрит на меня. Мендес отправился в Соледад? Ведь именно эта тюрьма была обведена на карте Кастиана. Там они готовят вентари? «Не готовят», — поправляю себя. Обрабатывают. Ломают.

Не слишком ли рискованно отправляться так далеко? А потом я понимаю… Правосудие может спокойно ехать по основным дорогам. Ему не нужно прятаться в лесах. Избегать сборщиков пошлин. Их путь прямой.

Я смотрю в глаза Лео. Мы многое прошли вместе, и я надеюсь — молюсь, — что он поймёт, как ненавистно мне сейчас находиться здесь.

Он подходит к нам и прочищает горло. Обращаясь к одной только леди Нурии, он кланяется.

— Боюсь, я должен сопроводить леди Ренату в мастерскую судьи Мендеса, — говорит он, искренне извиняясь. Мне на самом деле никуда не нужно, но я обязательно поблагодарю его за спасение. Леди выражают сожаление и гладят меня по головке, как комнатную собачку.

— Леди Рената, — говорит Нурия, отходя со мной на расстояние, чтобы наш разговор не слышали её гостьи. Стоя, она возвышается надо мной как башня. Она передаёт мне свой веер, я беру его рукой в перчатке. — С каждым днём становится всё жарче. Вдобавок, это хороший способ скрыть то, как много вы хмуритесь. Вам будет легче при дворе, если сможете скрывать свои истинные чувства.

Я смеюсь в ответ, разглядывая веер с тонким чёрным кружевом и маленькими красными розами с одной стороны.

— Спасибо, но я не могу принять ваш подарок.

— Возьмите. На самом деле это просто предлог. У меня есть к вам просьба.

Что может понадобиться от меня леди вроде неё? Я смотрю в её карие глаза и замечаю печаль, которую она так хорошо скрывает.

— Какая?

— Одно воспоминание терзает меня. Можете забрать его? — её прекрасные тёмные ресницы трепещут. В неё невозможно не влюбиться. Почему же тогда Кастиан отозвал их помолвку? — И не говорите мне, что рука повреждена. Я довольно хорошо знаю, как действует магия робари.

Я ошиблась. Нурия не просто смела. Она безрассудна. Напоминает немного Деза. Я колеблюсь, неуверенная, что может мучить такую леди, как Нурия. Но мне нужна вся информация о Кастиане, которую только получится собрать. Это и скрытая угроза за её словами, в какой бы мягкой форме она ни была. Мог ли её муж сказать ей, что видел меня с Хасинтой? Но почему тогда он не пошёл к Мендесу?

Я склоняю голову.

— Конечно.

Она смотрит на Лео.

— Пожалуйста, приведи леди Ренату на чай в мои гостевые покои завтра после полудня.

Лео с любопытством поднимает бровь.

— Да, миледи.

***

Перед тем как вернуться в свои покои перед сном, я останавливаюсь на кухне. Поужинать и собрать информацию. Все только и говорят о прибытии леди Нурии. Клаудия говорит, что она уехала на три месяца сразу после свадьбы, но должна была вернуться к мужу. Король, видимо, спешит убедиться, что договор с нынешней герцогиней Тресорос всё ещё в силе. Иначе зачем было принуждать её к браку с Алессандро? Я бы не винила её в желании покинуть дворец, подальше от принца.

Молодые служанки с ног сбились, стараясь ей угодить. Она добра и щедра к своим людям. Нетрудно догадаться, почему дворцовая прислуга предпочитает проводить время с ней, чем с кем-либо ещё из знати. Я же гадаю, что за воспоминание не даёт ей покоя. Любопытство сжигает меня изнутри весь следующий день.

Лео непривычно тих, провожая меня до её дверей, после чего уходит. Покои леди Нурии находятся в той же башне, что и мои, но этажом ниже. Не такой уж тонкий намёк на изменение её социального положения. Зато перед её комнатами нет стражников.

Леди Нурия ждёт меня, на ней надет один только халат. Её волнистые волосы спадают по спине. Ноги босы, но едва ли это самое скандальное из того, что она сделала, с тех пор как я её встретила.

Меня злит, что из-за неё я в таком раздрае. Она совсем не такая, какой я её представляла. Было бы намного проще, будь она похожа на леди Борбонел и остальных. Я бы просто возненавидела её, вместо того, чтобы ощущать ту же доброту, как и у Саиды.

— Садитесь, Рената, — спрашивает леди Нурия, опуская формальности. — Могу я звать вас Рената?

— Да, и на «ты». Я ведь всё-таки никакая не леди.

Гостиная украшена в простых оттенках серого и коричневого, местами вкрапляется зелёный. Здесь нет бархата или кружева в декадентском стиле, как там, где поселили меня. Наверное, такое бывает, если вступить в брак с человеком, посвятившим себя ордену ненависти.