Реабилитация: как это было Март 1953 - февраль 1956гг.

Комаров Н. П., в прошлом рабочий, в ряды большевистской партии вступил в 1909 году. Участник X, XI, XII, XIII, XIV, XV и XVII съездов партии, тов. Комаров на всех этих съездах избирался в состав ЦК КПСС. В годы гражданской войны Комаров, являясь председателем Петроградской ЧК, вел активную борьбу с контрреволюцией. После гражданской войны он все время находился на крупных руководящих партийных и советских постах: секретаря Северо-Западного бюро ЦК, председателя губисполкома, председателя Ленсовета, члена Президиума ВСНХ СССР, народного комиссара коммунального хозяйства РСФСР.

Известно, что тов. Комаров вел активную борьбу с троцкистами и зиновьевцами, что было отмечено Сталиным еще на XIV съезде партии. Ни в каких антипартийных группировках Комаров не был замешан. В своих выступлениях на съездах партии, на партийных конференциях он всегда отстаивал генеральную линию партии.

Однако, в июне 1937 года тов. Комаров был арестован и 27 ноября 1937 года Военной Коллегией осужден к расстрелу по обвинению в том, что он якобы «являлся активным участником контрреволюционной террористической организации правых» и «вел подготовку к совершению террористических актов против руководителей ВКП(б) и советской власти».

Один из следователей-фальсификаторов, впоследствии арестованный и осужденный за фальсификацию дел, подтвердил, что все «показания» Комарова были написаны бывш. зам. начальника отдела НКВД Строминым тогда, когда он и в глаза еще не видел арестованного Комарова, «что сам Комаров с содержанием своего признания впервые познакомился тогда, когда Стромин, убедив его в выгоде такого признания, дал ему подписать то, что он написал сам без Комарова».

Проверкой бесспорно установлено, что арест и осуждение тов. Комарова произведены необоснованно, по материалам, заведомо сфальсифицированным работниками НКВД.

Перечень ответственных работников КПСС, осужденных к расстрелу по необоснованным, явно сфальсифицированным материалам, подвергшихся пыткам и истязаниям в процессе следствия, можно было бы значительно расширить.

Так, трагически погибли в результате провокаций, организованных Ежовым и Берия, товарищи Межлаук В. И., Косарев А. В., Кабаков И. Д., Кнорин В. Г., Кодацкий И. Ф., Мирзоян Л. И., Пятницкий И. А., Рухимович М. Л., Хатаевич М. М., Шеболдаев Б. П., Каминский Г. Н., Смородин П. И., Быкин Я. Б., Элиава Ш. Э., Гикало Н. Ф., Прамнэк Э. К., Криницкий А. И., Колотилов Н. Н. и многие другие.

Следует отметить, что т. Сталину и некоторым членам Политбюро систематически направлялись протоколы допроса арестованных, по показаниям которых проходили работавшие еще члены и кандидаты в члены ЦК КПСС, секретари ЦК нацкомпартий, крайкомов и обкомов.

После ареста работников этой категории протоколы их допросов также направлялись в указанные адреса.

Потери партии не ограничились людьми, погибшими безвинно после ареста, многие-многие члены ее были необоснованно скомпрометированы и отстранены от активного участия в социалистическом строительстве, часть из них, находясь под страхом ареста, не выдержав преследования, покончила жизнь самоубийством.

В результате массовых арестов в период 1937-38 годов фактически была парализована работа партийных и советских организаций, а также промышленности как в центре, так и на местах, что нанесло серьезный ущерб нашей стране в деле социалистического строительства.

Проводя массу необоснованных арестов, Ежов на совещаниях открыто заявил, что он действует по указанию сверху.

Допрошенный бывший руководящий работник ГУГБ НКВД СССР Лулов показал по этому поводу:

«… На одном из совещаний следователей, созванном Ежовым в своем кабинете…. он заявил, почти дословно: «В том разгроме контрреволюции, который мы проводим, мы считаем неизбежным, что пострадают и некоторые невинные люди»…. Сказано было «мы считаем», и присутствующим предоставлялось думать, что такого рода ответственное заявление Ежов делает не от своего имени».

(Дело Лулова, т. I, л. д. 183, 184.)

Соответственно реагировали на эти указания Ежова и начальники УНКВД.

Тот же Лулов на допросе показал:

«В 1937 году и начале 1938 года такие начальники УНКВД, как Дмитриев, буквально забросали Ежова длиннейшими телеграммами, запросами с просьбами санкционировать аресты… Телеграммы эти почти сплошь составлялись из одних фамилий: десятки секретарей комсомола, десятки секретарей райкомов партии, председатели райисполкомов и т. д.

Несмотря на то, что необходимость ареста этих лиц более чем слабо в этих телеграфах обосновывалась, Ежов сплошь и рядом механически и огульно эти аресты санкционировал…

… Будучи однажды на докладе у Ежова, — рассказывал Булах (бывш. начальник УНКВД Орджоникидзевского края), — он изложил ему свой «план» реализации его директив о нанесении «сокрушительного» удара контрреволюции. Этот план состоял из нескольких стадий разгрома… сперва подлежали репрессированию секретари райкомов партии, потом председатели райисполкомов, затем работники кооперации, далее перечислялись работники других отраслей. И Ежов этот план одобрил…»