Реалити-шоу «Властелин мира» (сборник)

– Ну что же, в таком случае предлагаем вам немного отдохнуть. Вы не поверите, но в нашем сегодняшнем конкурсе вам не придётся ничего делать. Совсем ничего. Вы скажете, так не бывает? У нас бывает всё. Сегодня независимый эксперт определит, кто из вас достоин носить звание властелина мира и палача мира.

Киваем. Краешком сознания думаю, что это не очень-то и справедливо.

– Вы думаете, это несправедливо? Кто он такой, чтобы что-то решать? Ну а скажите, пожалуйста, кто лучше всех знает, кому быть наместником дьявола на земле?

Мёртвая тишина, чей-то робкий шепоток: сам…

– Ну а что так неуверенно-то?

– Сам.

– Всё верно. И сегодня он сам определит, кто из вас лучше подходит на почётную должность…

Ёкает сердце. Пытаюсь представить себе, как это будет – не могу. Видятся какие-то магические шары и яблочки по блюдечку.

Рассаживаемся в комнате. Обстановка непринуждённая, по крайней мере, так хочется думать. Нам даже разливают чай, так и кажется, собрались в какой-то клуб по интересам. Салли посмеивается, рассказывает всем и каждому, как она очарует дьявола. Чувствую себя не в своей тарелке, да я здесь давно чувствую себя не в своей тарелке, а сегодня особенно.

Ждём.

Ничего не происходит. Официант терпеливо разливает по чашкам чай, вежливо кланяется. Спрашивает, не нужно ли ещё чего. Смотрим на дверь, из которой предположительно должен появиться он – никто не появляется.

Никто…

Салли визжит. Громко, пронзительно, жалобно. Закрыв лицо руками, выбегает из комнаты. Понимающе киваю, у всех у нас сдали нервы. Самому хочется закричать и выбежать вон…

Чашка со звоном падает из рук Фельдмана. Это что-то новенькое. Фельдман кашляет, будто давится собственным голосом.

Бывает.

Официант подходит ко мне, жестами показываю, что мне как-то чаю не хочется. Он пожимает плечами, нет так нет, показывает на свой поднос, мол, а вот у нас ещё тарталеточки, эклерчики на любой вкус…

Встречаюсь с ним глазами.

Встречаюсь с ним…

Встреча…

Сжимаю зубы, чтобы не закричать. Что-то подсказывает мне: если закричу, это всё, это пиши пропало. Что-то… может, он и подсказывает. Не знаю.

Не боюсь… я его не боюсь… я не должен его бояться. Я должен посмотреть ему в глаза, я должен выдержать этот взгляд…

Должен…

Поднимаюсь, резко смотрю ему в лицо.

Рушится мир.

Прихожу в себя в кресле. Он снял перчатки, теперь похлопывает меня по щекам мохнатыми лапками. Заглядывает в лицо жёлтыми глазами.

– Лушшш? – шипит он.

– Лучше, – догадываюсь я. Кажется, ему нелегко говорить по-русски, ему с его звериной мордой и кабаньими клыками.

И всё-таки как приятно первый раз за столько месяцев слышать русскую речь…

– Ага… лучше.

Протягивает мне чашку с чаем.

– Пе-её-её…

Пью. Действительно становится лучше. Уже не боюсь смотреть в его глаза. Не страшно. Только больно, когда он заглядывает во все закоулки моей души.

Фельдман сидит поодаль. Хочу спросить, где Салли. Не спрашиваю. Жду ведущего с его итак-дорогие-участники – ведущего нет.

Он ещё раз похлопывает меня по щеке, выходит из комнаты.

– А что… мы двое остались?

– Ну да… то есть… что я говорю, двое… – Фельдман многозначительно смотрит на меня. Я так же многозначительно киваю.

– Это дело надо отметить.

– Какое дело?

– Ну… вашу победу… мистер Фельдман. И обговорить кой-какие детали, я же всё-таки у вас лжепророком буду…

Фельдман идёт в номера, я плетусь за ним. Всё ещё дрожат и подкашиваются ноги. Всё ещё сухо во рту: что пил, что не пил. Проходим мимо служебных помещений, вижу два тела, лежащие на столе. Вижу светлые волосы Салли, а кто же второй… вот, блин, я его не сразу узнал, он сам на себя не похож, когда не улыбается до ушей, не трещит – итак, дорогие наши участники…

Поднимаемся в номер, я разливаю по бокалам винишко, прикупил какой-то бутылёк, Молоко Любимой Женщины… попробуем…

Фельдман поднимает бокал.

– И поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? Кто может сразиться с ним?

Продолжаю ему в тон:

– И даны ему были уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему была власть действовать сорок два месяца.

Чокаемся.

Пьём.

– И дано ему было вести войну со святыми, и победить их…

– И поклонялся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни…

Фельдман хрипит, давится вином, сползает под стол…

– Отравил… отравил… скотина… ты…

Фельдман вспыхивает пламенем, извивается, как сломанный трансформер, беспомощно барахтается на полу…

…смотрю на горстку пепла, на всё, что осталось от Фельдмана. Снова закрываю бутылёк, ставлю в буфет, там же, где стоит фляга со святой водой, позавчера освятил в местной церквушке. Смотрю на горсточку пепла, вроде бы надо убрать, и вроде бы боязно прикасаться.

Значит, это не легенда…

Значит, Фельдман и правда… он…

Вытягиваюсь на постели. Нет, надо убрать пепел, так и кажется: сейчас набросился на меня и задушит…

И надо бы подготовить себя к роли.

К роли Властелина мира.

Вот сколько говорил, что бесит меня этот ведущий, а без него как-то совсем не по себе. И без зрителей… и без всех, без всех…

Смотрю на понатыканные везде видеокамеры. Думаю, есть ли ещё кто-нибудь там, по ту сторону экранов. А то, может, уже и нет…