Реализованная Вероятность

   Ноги коснулись дна. После полукилометра водного пространства, преодолённого размеренным кролем, сердце билось ровно, почти спокойно. Правильно рассудили доброхотные учителя, что такого большого мальчика уже можно отпускать купаться одного. А Наставник Эндо ждёт его - на безопасном удалении от смертоносной для себя стихии; опять же - исключительно благоразумное решение.

   А галька, между прочим, у берега уступила место мягчайшему песочку; разве что одиночный гладкий круглый голыш нет-нет да и подвернётся под ступню, заставив прихромнуть. И впереди - золото пляжа перетекает в ситцево-пёструю разнотравную зелень луга вполне естественно. Ещё дальше - рощица; берёзки, резвушки-болтушки в весёленьких ажурных сарафанах, контрастируют с мрачноватыми соснами: строгие кроны, тёмная хвоя, чешуйчатые стволы-колонны словно из меди выкованы. Воздух звенит шёпотом листвы, аккордами волн, птичьими колоратурами, шмелиными басами. Щекочет ноздри таинственный озёрный аромат - сырой, тинный, камышовый; а берег уже плещет навстречу контрастной нотой - солнечной, медово-смоляной.

   Гармония мира, извечная симфония звука, цвета, запаха; и где уж там гениям из людей тягаться с самим Всевышним Композитором.

   Благодать.

   Стоило заглянуть за черту (так здесь именуют смерть), чтобы узнать, что в природе существует столько замечательных вещей. Звонкие летние полдни; и медленные осенние вечера; и пронзительные зимние ночи; и юные весенние рассветы...

   И достанет всех этих чудес - ещё на ближайших лет двести... если раньше не пришибёт метеорит.

   За такими-то милыми размышлениями не сразу и заметишь, что уже выбрался из воды на сушу, подобно первозданному комочку жизни на заре времён. И что босые ступни, после раскалённого песка, с облегчением погрузились в травяной ковёр по щиколотку. И что солнечные лучи ласково покалывают кожу, выпивая бесчисленные капельки, наследие купания... Рощицу впереди потревожил взрыв разноголосого, беспечного смеха; тут же рассыпался, раздробился, запутался в ветвях отзвуками эха, как аукнулось, так и откликнулось. Молодая этшивин, в одной лёгкой тунике до середины бедра, отделилась от купы берёз (и, видимо, от остальной весёлой компании, не спешившей пока к озеру). Поравнялась с ним - улыбкой одарила; кивнула в ответ на его подчёркнуто-светский поклон. Вскользь он воспринял её мысль: типично конфедеративное любопытство, живое, но на диво корректное, не оскорбительное ничуть.

   Мысльозначала:"Интересный мужчина..."

   А Семья-то Человечеств, оказывается, делится на мужчин и женщин... вот ещё одно открытие, новое со старыми дырами!

   У него ведь не только детства полноценного не было; юности тоже. Не сказать, конечно, что женщин он вообще не знал во время оно. Замызганные, запаршивевшие, хихикающие портовые девчонки, ровня ему во всех смыслах, можно сказать сами липли, непритязательно-доступные. А потому раз-другой попробовал, да и зарёкся. Ну его к суратам, всё это плотское-скотское... строить головокружительную карьеру, из грязи в князи, куда как достойнее, да и увлекательнее.

   Конфедератки, само собой, дело несопоставимое: любая - королева! Но и здесь не впервые, между прочим, ловит он на себе подобные взгляды и эмоции; а где три совпадения, там закономерность. Может, впрямь есть в нём нечто такое-эдакое, и всегда было. Лицо вполне неглупое и недурное; сложение не самое хилое; и манеры достаточно изящные, учтивые, интеллигентные. Подходящие исходные данные, чтобы привлечь внимание и королевы, и даже конфедератки.

   Да вдобавок ещё - харизма суперзлодея... экзотика!

   А девушка сама по себе миловидная. Стройная; спортивная; лицо и осанка исполнены спокойного достоинства... Во имя Светлого Неба! Все конфедератки таковы: стройные, спортивные, исполненные достоинства. С разными вариациями, понятно: ведь красота - в многообразии. Есть гибкие, тонкие-звонкие-прозрачные: санбиолийки, тинксианки. Есть мощные, массивные, богатырши: зейранки, деймицы. Есть миниатюрные, обманчиво хрупкие: крошки-элиффянки, лучшие во вселенной бойцы рукопашной. Есть и сочетания всевозможные: на Брукте, Земле, Элкорне.

   И есть ещё - Шейла...

   Последняя - странная - мысль не оформилась до конца. Помешал док Эндомаро, золотисто мелькнувший из-за деревьев: солнечный зайчик да и только.

   Стоп... теперь правильнее думать: Наставник Эндомаро.

   - Моё почтение, Наставник. - Вот, автоматически нужное сложилось: добрый знак. - Простите, руки не подам: я ещё мокрый.

   - Ничего страшного. Спасибо за заботу, юный Аррк.

   Знаю, Наставник, уже знаю. Это чувство (сиречь забота) обогащает и облагораживает душу, и вообще взрослит её. Тем более такую душу, как моя - беспросветно-чёрную, под стать шевелюре - лишний раз облагородить не помешает. Раз, да ещё раз, да ещё много-много раз.

   Впрочем, я к вам и не набивался. Советую о том не забывать - никогда.