Реальная угроза

Лицо ее было бледным от волнения, глаза лихорадочно поблескивали, но она изо всех сил старалась выглядеть спокойной и уверенной в себе.

– Капрал Тернер, – будничным тоном произнес Томассон. – Приступайте к обязанностям помощника штурмана.

Единственным человеком в рубке, кого это распоряжение застало врасплох, была дежурная стюардесса. К счастью, не Лина – сегодня Крамер перенес ее смену, чтобы во время вахты Элис не отвлекало присутствие подруги.

Подчиняясь распоряжению шкипера, Элис осторожно, словно с опаской, подступила к креслу помощника штурмана и села в него. Топалова постепенно начала передавать ей контроль над вспомогательными системами управления.

Спустя полчаса я убедился, что в целом Элис справляется со своей работой, выполняет ее старательно, но слишком неуклюже, сказал бы даже – топорно. Только теперь, наблюдая за ее действиями, я в полной мере осознал, насколько труднее управлять тяжелыми кораблями по сравнению с катерами и звездными шаттлами, на которых нас учили летать в колледже. Тогда разница в классе между нами почти не чувствовалась – а сейчас она была налицо. Компьютер не мог исправлять все допускаемые Элис погрешности, и причина тому была объективная: современная наука не располагала законченной и исчерпывающей теорией вакуума, наши знания о происходящих в инсайде процессах зачастую носили эмпирический характер, поэтому нельзя было составить программу для полностью автоматизированного управления кораблем. Человек-пилот являлся необходимым дополнением к бортовому компьютеру; человеческий разум, хоть и обладал сравнительно невысоким быстродействием, по сей день являлся самым совершенным компьютером в мире. Там, где самые лучшие программы не могли понять происходящего, пилот, опираясь на опыт и интуицию, принимал верные и наиболее оптимальные решения.

С интуицией у Элис было все в порядке, однако это не компенсировало нехватку у нее опыта и сноровки. Она старалась, старалась, как могла, выкладывалась полностью, но все равно ей было далеко до любого из штатных пилотов «Марианны». Тем не менее Элис не падала духом от неудач, не позволяла себе расклеиться, с достойным восхищения упорством продолжала делать свое дело, и в результате к концу восьмичасовой вахты, при множестве мелких огрех, за ней не числилось ни одной значительной ошибки.

Впрочем, меня это мало утешало. Стараясь быть объективным, я не мог не признать, что она не годится для такой работы. Пока что не годится – ей нужна практика. Но где она получит эту практику, если ее отправят обратно в реакторный отсек?.. Вопрос был чисто риторическим.

За несколько минут до 16.00 явились наши сменщики из Четвертой группы. Вместе с ними пришла, чтобы заступить на дежурство, и Лина. Увидев свою подругу за пультом помощника штурмана, она потрясенно ахнула. Четвертый пилот Михайлов тихо пробормотал: «Чтоб я сдох!» – выразив тем самым мнение трех остальных летчиков.

Элис не оборачивалась, но явно чувствовала на себе их взгляды. Безусловно, эти последние минуты были для нее самыми трудными, но она достойно продержалась до конца вахты и по всем правилам сдала пост помощника штурмана своему сменщику.

Когда Четвертая группа приступила к своим обязанностям, шкипер распорядился:

– Капрал Тернер, вы свободны. Топалова, Вебер, Вильчинский – за мной.

Мы прошли с мостика прямиком в капитанскую рубку, где застали Павлова. По-видимому, он провел здесь все восемь часов, или большую часть из них, наблюдая за действиями Элис.

– Плохо, – без всякого вступления сказал капитан.

– Да, паршиво, – согласился с ним командор. Сердце мое замерло в ожидании окончательного вердикта «хуже быть не может», но Павлов выразился иначе:

– У вашей группы всегда были самые лучшие показатели. Собственно, на то вы и Первая группа. Но сегодняшняя вахта оказалась худшей за все время полета.

– Какова оценочная эффективность? – поинтересовался Вебер.

– Лишь чуть более семидесяти пяти. Прямо как у линкора.

– Я ожидала от Тернер худшего, – заметила Топалова. – А ведь нужно еще сделать поправку на волнение. Это была ее первая настоящая вахта – учебные катера и шаттлы не в счет, виртуальные тренажеры тоже. У девочки есть потенциал.

– Бесспорно, есть, – не стал возражать Томассон. – Но его нужно еще реализовать.

– Мы об этом позаботимся, шкипер. Мы докажем, что для талантливых выпускников – а Тернер, без сомнений, талантлива, – не требуются годы стажировки.

– Имейте в виду, – предупредил Павлов, – это отразится на ваших показателях.

– Не беда, кэп, справимся. У нас отличная группа: я – первый пилот, Вебер – старший навигатор, Вильчинский – лучший на корабле оператор погружения. – (Черт побери, Топалова говорила об этом совершенно серьезно!) – Мы совладаем с неопытностью Тернер. Если хотите, я возьму на себя персональную ответственность…

Томассон перебил ее:

– Ответственность лежит на мне, лейтенант-командор. Это мой долг и моя привилегия. – Он вздохнул, выдвинул ящик стола и достал оттуда нагрудный значок летно-навигационной службы. – У начальника экспедиции нет возражений?