Реальная угроза

К сожалению, предсказание сестры сбылось – Элис не захотела со мной разговаривать. Впустив к себе Лину, она попросту захлопнула дверь перед моим носом, отключив звонок и литерком. А барабанить кулаками в дверь не имело смысла – все равно материал был звуконепроницаемым.

Я еще стоял в вестибюле, чувствуя себя последним дураком, когда на этаж подъехал один из лифтов, и из кабины вышел капитан Павлов. Выглядел он гораздо лучше, чем в тот день, когда я видел его в последний раз.

– Здравствуй, Александр, – поприветствовал он меня, разом отбросив нашу прежнюю манеру общения «начальник-подчиненный». – Вечерком я собирался навестить тебя и Яну. А ты к Элис Тернер?

– Ну, в некотором роде…

– Тогда я зайду с тобой. Ты не против? Не беспокойся, я долго не задержусь, только посмотрю, как она устроилась. Я тут решил навестить всех наших ребят.

– Боюсь, не получится, кэп, – ответил я. – Элис отключила звонок.

– Ага, ясно… – Было видно, что Павлов понял даже больше, чем я сказал. – Что ж, с этим повременим. Выпить не желаешь?

– Если кофе, то не откажусь.

– Тогда поехали на крышу. Там есть открытая площадка кафетерия.

Мы вошли в лифт, и капитан нажал кнопку верхнего этажа. Затем повернулся ко мне и спросил:

– Как у тебя дела, Александр?

– Да так себе… Не очень.

– Понимаю, – кивнул он. – А что Яна?

– Ей легче. Она… – Я замешкался, подбирая нужные слова. – Для нее отец был чужим с самого начала, она уже давно вычеркнула его из своей жизни, тогда как я… э-э…

– Тогда как ты всегда любил его, – подхватил Павлов. – И будучи ребенком, и позже, когда считал его погибшим. А теперь он воскрес, и ты в смятении. То, что ты прощал ему мертвому, ты не можешь простить живому.

Мне оставалось только изумиться, как чутко кэп уловил мое состояние и сумел выразить все, что меня мучило, в нескольких коротких фразах.

Поднявшись на крышу, мы прошли к кафетерию, взяли по чашке кофе и устроились за свободным столиком у самого бордюра. Павлов закурил сигарету и обвел взглядом живописные окрестности городской окраины.

– Приятная планета, – произнес он. – Куда симпатичнее нашей Октавии.

– Но все равно для нас она тюрьма, – заметил я. – Вы ведь общались со всем экипажем? Какое настроение у людей?

– По-разному. Одни почти смирились с перспективой длительного плена, другие мириться не желают.

– И тем не менее всех освободили.

– Ну да. В сущности, что может поделать горстка людей против трехсотмиллионного населения планеты. Единственные, кто представляет потенциальную угрозу, это наши ребята-летчики. Теоретически они могут угнать один из кораблей – но только теоретически. А на практике это неосуществимо. Большая часть ютландского флота базируется в космосе, а те немногие корабли, что находятся на планете, тщательно охраняются. К ним не подберешься. Кроме того, почти все они с демонтированными вакуумными излучателями и принадлежат к Группировке Планетарной Обороны. К Другим звездам на них не улетишь.

– Гм-м, – промычал я. – Это, как я понимаю, предупреждение?

– Совершенно верно. Я предупреждаю об этом всех наших пилотов. Вы, парни и девчата, горячие головы и можете влипнуть в крупные неприятности. Но главная неприятность для тебя, Александр, и для Яны заключается в том, что если вас поймают при попытке угона корабля, то вы просто вернетесь в дом отца, зато другие, кто будет вместе с вами, загремят в тюрьму.

– Это несправедливо!

– Конечно, несправедливо, – согласился Павлов. – Но такова жизнь.

Некоторое время мы молчали.

– Кэп, – наконец произнес я. – Помогите мне кое в чем разобраться.

– А именно?

– Мой отец – диктатор этой планеты?

– Пожалуй, что да. По всем признакам, он диктатор.

– Тогда почему… это… – У меня на языке вертелось множество «почему», и я никак не мог выбрать, с которого мне начать.

– Почему по улицам не ходят патрули с лазерными автоматами, – помог мне Павлов. – Почему нет комендантского часа. Почему полицейские не избивают нарушителей общественного порядка до полусмерти, а просто штрафуют их или вовсе ограничиваются устным предупреждением. Почему люди, рассказывая друг другу политические анекдоты, не понижают голос и не озираются по сторонам с опаской. Почему по телевидению и в сетевых СМИ нередко можно встретить довольно резкую критику в адрес правительства. И наконец, почему при всем вышеперечисленном на Ютланде не существует организованной оппозиции. Держу пари, ты искал, упорно искал хоть малейший намек на существование чего-то вроде воспитательно-трудовых лагерей для противников существующего режима. В информационном обществе – а здесь все-таки информационное общество – подобные вещи скрыть невозможно. Но ты так ничего и не нашел. Я верно говорю?

– Да, сэр.