Реальная угроза

– Может быть, правильно, а может, и нет. Зависит от того, насколько серьезен был Хаксли в своих заявлениях. Возможно, последние известия сильно подействовали на него, выбили из колеи, и он наговорил глупостей, о которых сейчас уже сожалеет.

Я хотел было возразить, что человек, предлагающий подобные «глупости», пусть даже сгоряча, не имеет права занимать такой высокий пост. Но затем я передумал – в конце концов это дело отца и его правительства.

– Так какое же решение было принято? – поинтересовался я. – Или это секрет?

– Какой там секрет! Выход один – начать переговоры с Землей, как единственной силой, способной гарантировать безопасность Ютланда, и тем временем продолжать готовиться к войне. Если повезет, сам факт переговоров остудит пыл потенциальных захватчиков, а нет – будем защищаться своими силами. Главное – отбиться от первого агрессора. Этим мы подстегнем земное правительство, покажем ему, что не являемся легкой добычей. А длительный конфликт вокруг Ютланда будет не в интересах Земли – ведь это приведет к снижению поставок эндокринина и повышению его стоимости.

– Вы говорите «мы», – заметил я. – Какой смысл вы в это вкладываете?

Я спросил отнюдь не из праздного любопытства. Мне самому хотелось разобраться в своем отношении к Ютланду.

– Какой смысл я вкладываю? – задумчиво повторил Павлов. – Вряд ли такой же, как ты. Насколько я понимаю, ты уже начинаешь чувствовать себя ютландцем. Хотя бы потому, что твой отец – правитель планеты, и к тебе здесь относятся как к своему. А я… я, пожалуй, наемник. В лучшем понимании этого слова. Мне предложили работу, которая, после обещаний адмирала Шнайдера оставить Октавию в покое, больше не вступает в конфликт с моей совестью. Работу, к которой я стремился всю свою жизнь и которую на родине получить не мог. – Он немного помолчал. – Видишь ли, Александр, я всегда оставался кадровым военным. Это вовсе не значит, что служба в Астроэкспедиции была мне неинтересна, исследование Дальнего Космоса – увлекательное занятие. Однако я хотел командовать флотом, именно командовать – а в Корпусе флотом руководят. Исследовательские корабли обычно действуют в одиночку, реже – группами по два, по три судна. Поэтому адмиралы в Астроэкспедиции больше чиновники, чем офицеры. Меня никогда не прельщала такая карьера. Другое дело – военный флот.

– Да, понимаю, – сказал я.

– Надеюсь, что понимаешь. Но боюсь, что большинство наших меня не поймут. – (Я догадался, что под «нашими» Павлов имеет в виду команду «Марианны».) – Даже Яна, и та назвала меня предателем… досадно, черт возьми! Я, впрочем, ожидал от нее чего-то подобного, поэтому спешил вернуться, пока ты с девочками не лег спать. Тогда бы все обошлось мягче. Но я опоздал – а твоя сестра, когда мы наедине, бывает очень язвительной. Вот так и вчера. Едва я появился на пороге, она смерила меня презрительным взглядом и сказала: «Ну все, дожила! Теперь я не только дочь фашиста, но и жена изменника родины». А дальше было еще похлестче.

На эти слова я едва не опрокинул чашку с кофе и уставился на Павлова широко распахнутыми глазами. Тот был очень удивлен:

– Так ты еще не знаешь? Тебе ничего не рассказали? Мы с Яной женаты уже полтора месяца. Ты, конечно, извини, что не подождали тебя, но свадьбы как таковой не было. Мы просто зарегистрировали наш брак в мэрии, и все. В моем возрасте уже не до народных гуляний.

Я прокашлялся и в растерянности тряхнул головой.

– Ну и ну! Не думал, что между вами… э-э… что-то есть.

– Я тоже не думал. Мне давно нравилась твоя сестра, но я был ее командиром, к тому же она на пятнадцать лет моложе меня… В общем, я никак не мог решиться.

– Боялись злоупотребить служебным положением? – понял я.

– Вроде того. А потом, когда мы оказались на Ютланде, я стал опасаться, что Яна может истолковать мои ухаживания как попытку угодить вашему отцу. В конце концов я напрямик, без всяких прелюдий, попросил ее выйти за меня замуж.

– И что же Яна?

Павлов ухмыльнулся:

– Первым делом она влепила мне пощечину. Сказала, что больше трех лет ждала, когда я об этом заговорю.

3

Мне пришлось просидеть в приемной более получаса, ожидая, когда отец освободится.

Наконец из кабинета вышел генерал Хаксли – бледный, нахмуренный, с плотно сжатыми губами и сердито сверкающими глазами. Я поднялся и поприветствовал его; в ответ он лишь кивнул мне на ходу и исчез за дверью в противоположном конце приемной.

Секретарь поднял трубку интеркома, несколько секунд что-то слушал, затем сказал: «Да, сэр», – и обратился ко мне:

– Проходите, капитан Шнайдер. Его превосходительство ждет вас.

В кабинете отец был один. Упреждая формальности, он взмахом руки указал на кресло и произнес:

– Присаживайся, Алекс. Рад твоему возвращению. Извини, что не смог встретиться с тобой вчера. Сам понимаешь, какие возникли проблемы… – Отец устало вздохнул. – А тут еще этот кретин!

– Генерал Хаксли? – догадался я.