Реально смешное фэнтези

Элиот Финтушел Malocchio [74]

Элиот Финтушел (Eliot Fintushel, род. 1948) преподаватель и клоун-мим. Как артисту ему дважды присуждалась Национальная премия Америки для артистов индивидуального жанра. Рассказы и эссе Финтушела с 1993 года публикуются в журналах художественной литературы и научной фантастики. Представленный ниже рассказ написан совсем недавно.

Вообще-то я самый настоящий пацифист, но однажды я сглазил Джо Галуччи. Это случилось летом перед моим поступлением в колледж, когда я работал в компании «Мандрагора & Семена Кинси» (ныне почившей). Я сидел рядом с Джо, производил расчеты — сколько настурций и сколько портулаков отослать в «Спенд & Сейвс Джаспер», штат Иллинойс, — и насвистывал не слишком-то подходящий ко времени и месту отрывок из Le Sacre du Printemps. [75]

— Знаешь, Джо, — проворковал я, — ежедневно множество молодых людей внезапно умирает по неизвестным причинам, — и продолжил насвистывать.

Как-то в перерыв на кофе Джо позвонил своей маме. Мейер, мой единственный друг в той компании, случайно подслушал их разговор.

—  Malocchio, мама! — шептал Джо. И далее, как докладывал Мейер, он попросил свою мать приготовить травяную мазь, чтобы она втирала ее ему в череп, для снятия моего сглаза. — С работы я сразу домой. Отцу не говори. Приготовишь, ладно?

Этот ублюдок делал свои расчеты для «Спенд & Сейвс Джаспер» быстрее меня — просто удивительно, каким продуктивным может быть недостаток серого вещества, — он постоянно передо мной этим хвастал. Более того, он с вожделением глазел на Хелен Войтцах в тот день, когда мы встретились с ней, чтобы пойти на ланч. У него даже хватило наглости подойти и представиться, при этом он вклинился между нами так, будто меня не существовало.

Внизу у автоматов с горячим шоколадом, печеньем «Сара Ли», кофе и леденцами «Лайф Сейверс» Джо в перерывах трепался в своей обычной компании. Он был как рыба в воде среди любителей автожурналов, которые разбираются в ремонте и моделях автомобилей, и любительниц мыльных опер, которые разбираются, у кого с кем в какой серии роман. Они смеялись, флиртовали, хлопали друг друга по плечу и временами выскакивали на ланч попить пивка «у Слима». Мне туда дорога была закрыта. В семнадцать лет алкоголь запрещен. Джо было восемнадцать.

— Эй, Эл, — цеплялся он, выуживая леденцы «Лайф Сейверс» из пасти автомата, — тебя никогда не примут в компанию, знаешь об этом? Никогда.

В одну секунду четвертаки у меня в руке превратились в медный кастет. Я сжал кулаки. И разжал.

— Не будь таким жестоким, Джо, — вякнул кто-то.

Вся компания расхохоталась, а я сунул кулаки в карманы и повернул к своим дурацким сандвичам и шахматам с Мейером. Pax in terra. [76]

Когда Джо был в настроении, он любил надо мной поиздеваться. Мы работали за одним длиннющим столом, просматривали одни и те же таблицы с цифрами, и он порой давал мне подзатыльник. А когда я оборачивался, он хихикал, уткнувшись в свои бумаги. Наш начальник никогда ничего не замечал.

Сам я по природе не склонен к насилию. Я просто одаривал Джо взглядом. Или насвистывал.

Думаю, именно поэтому бес пришел ко мне и предоставил шанс мне, а не Джо Галуччи. Когда воздерживаешься, как я, от таких вещей, как мордобой, это порождает где-то в голове определенный потенциал, высвобождает энергию, и в результате появляются бесы, полтергейсты и тому подобное. Во всяком случае, я так считаю.

Бес явился ко мне, когда я дремал в кабинке в туалете — мой обычный ритуал без четверти двенадцать. Я услышал его прежде, чем увидел.

— Этот Галуччи — редкостный полудурок, правда?

— Мейер, ты?

Пробуждение было таким внезапным, что я не сразу понял, что делаю, сидя на унитазе в штанах.

— Нет, я не Мейер. — Его голос звучал, словно сквозь шарф. — Давай выходи. У меня к тебе предложение.

Я отодвинул задвижку. Потом открыл дверь, выскользнул, захлопнул ее за собой, сразу припечатался обратно и засвистел.

Бес скривился:

— Прекращай это!

Он был три фута ростом и по очертаниям напоминал дольку чеснока. Его физиономия была потрескавшейся, как чесночная шелуха. В щелках глаз — анисовые цветочки. В щели рта вместо языка — перец чили.

— Ненавижу. Терпеть не могу визг.

Его прикид — тряпье, воняющее мочой и окурками, от помпона на колпаке до помпонов на шлепанцах. Две сморщенные конечности при его чахлом теле, как я понял, служили ему руками. Если у него и были кисти рук, они были спрятаны в карманы.

— Только без блева, красавчик, — сказал бес. — Можешь хлопнуться в обморок, многие так делают. Уделать Галуччи — вот для чего я тебе пригожусь, если, конечно, ты не струхнешь и согласишься.