Реально смешное фэнтези

Эллоний теребил подол своего богато расшитого одеяния, глядя в пол. Его брат вечно сыпал непристойностями, Эллонию же претила сама мысль о том, что он мог бы выражаться так грубо. Какие слова подобрать, чтобы он понял? — размышлял он. Как всегда после беспокойных исканий, он вдруг вспомнил о своей излюбленной теме.

Он представил, будто находится на рынке. Вокруг него на прилавках красуются самые спелые и сочные фрукты и овощи со всех ферм и полей Суровых Гор. И в этих ярких, разноцветных продуктах, на взгляд Эллония, скрывается новое, дополнительное значение: все они сравнения и метафоры в физическом обличье, и он может искать и выбирать те, что ему больше по вкусу. Он почувствовал, как все внутри него сморщилось, когда он подошел к первому прилавку. Хозяин прилавка улыбался ему во весь рот.

Дыни. Наверное, учитывая обстоятельства, нет. Вежливо кивнув разочарованному крестьянину, Эллоний медленно побрел к следующему прилавку. И тут неудача, скорее всего папайя — это тоже не то, что он ищет.

Он дышал ровно, изо всех сил стараясь не впасть в панику. Рынок был чудовищных размеров: он даже не глядя знал, что ряды тянутся на сотни метров, если не километров, с каждой стороны. Однако, к несчастью, он оказался единственным покупателем, а это означало, что каждый торговец фруктами или овощами не отрываясь следил за каждым его шагом в надежде, что монарх выберет и купит именно его товар. Эллоний чувствовал себя так, будто находится на фокусной точке линзы, а жаркие лучи их пристальных взглядов вот-вот продырявят его кожу.

Он продолжал поспешно разглядывать прилавки. Лук-порей, понятное дело, вычеркиваем, бананы и кукурузу в початках — тоже, баклажаны вообще никуда не годятся. Он бросил мимолетный взгляд на клубнику, начал ломать голову при виде брюссельской капусты и стеблей ревеня, прежде чем в сердцах отмести их; та же участь ожидала корнишоны и цуккини; манго, фиги, персики, нектарины, абрикосы, вишни, овсяной корень и грецкие орехи привели его в крайнее смятение. А при виде возвышающейся горы маракуй и его бросило в дрожь.

Сельдерей, морковь, пастернак, сливы, фенхель, красная фасоль, крыжовник, джекфрут… кошмар не кончался. Теперь Эллоний в истерике мчался взад и вперед по проходам своего огромного воображаемого рынка — проносясь мимо очередного яркого прилавка, он видел лишь расплывшееся пятно. Лица торговцев слились в одну большую, многокилометровую, скалящуюся, хитрую физиономию. Какао, кешью, калина, кокос, каштаны, картофель, карамбола, киви — картинка в калейдоскопе размылась. Личи, локва, лаймы, логанова ягода, лунган — еле слышный вопль тонкой струйкой сочился из уголков его рта, — танжело, топинамбуры, тамаринды, тыква, томаты. Горох горланил, маслины смотрели масляными глазками, хрен хрюкал, и он готов был руку отдать на отсечение — репа рыгнула. Сыроежки, словно пара сумасшедших терьеров, пытались укусить его за ногу, саподиллы сопели, а свекла свистела. Он бежал вперед, дыхание его стало шумным и судорожным, как при приступе кашля; грохот преследовавших его товаров (гора фруктов и овощей, нависавшая сверху и готовая обрушиться, с угрожающей скоростью катилась за ним) жутким эхом, будто бы отраженным от стен самого Мира, отдавался в его голове.

В последний раз отчаянно вскрикнув, он очнулся и обнаружил себя на деревянном троне в своих королевских покоях. Тог настороженно его разглядывал.

— Ты чего это?

— Пытался придумать, как рассказать тебе о своем горе, — тяжело дыша, вымолвил Эллоний. Холодный нот струйками стекал по его лбу и дальше вниз но впалой груди. — Это немного… мм… личное.

— Да ладно тебе, мужик, говори! — Тог метнул в горку, образовавшуюся в углу, еще один пустой горшок. — Говори как есть! Мне все нипочем. Я же боец.

— Ну ладно, ты знаешь, что такое… э-э… кольраби?

— Какая-то зелень?

— Да, правильно. А… мм… гуава? А сахарное яблоко и хурма? Ну и виноград, само собой?

— Да, слыхал. Девчонкам нравится.

— Ну так вот, Чурчхела не разрешает сделать мне из всех этих фруктов салат.

Тог побледнел:

— Вот оно что? Ну ты, братец, завернул! Думай, что говоришь!

— Я не смог придумать ничего более изящного. Я…

— Да уж. А что, если мама тебя слышала?

Братья виновато обвели взглядом позолоченные стены комнаты, как будто Леса Исчезнувшая могла в любую минуту выпрыгнуть из-за ширмы и наброситься на них. Их опасения не подтвердились, но они тем не менее придвинулись друг к другу поближе и заговорили тише, но оживленнее.

— С самого начала одно и то же, — сетовал Эллоний. — В нашу первую брачную ночь, когда я ожидал… не то чтобы много чего, потому что я порядочно напился, но все-таки рассчитывал на что-нибудь из тыквенных или даже цикориевый салат.

— Хочешь сказать, не прочь был немного пообжиматься?