Реальность и мечта

Как я изводился тогда пустыми вопросами: куда же девался весь мой актерский опыт? Почему прошедшие годы труда и душевных затрат не становятся подспорьем в режиссуре? Почему они ничего не стоят перед этой неподцающейся моим усилиям пьесой-загадкой? Тупик. Растерянность. И снова, как в юности, тягостные размышления о том, зачем же я отравился этим ядом, название которому театр.

Но вот берешь себя в руки. Все пересматриваешь. Резко и беспощадно сокращаешь сцены. Снова прогон. И спектакль, кажется, задышал! Но по-своему, не так, как задумывалось. А прошел год труда! И от многого, что тяжко найдено, приходится отказаться. Сил и времени потрачено уйма, спектакль вроде бы уже живет, но приняли его далеко не все. Одним не по душе драматургия, другие нашли постановку не слишком серьезной, мол, многовато в ней юмора не по делу, третьих еще что-то не устроило. В общем-то, это нормально и естественно. Лишь редкие счастливцы среди режиссеров вместе со своим творчеством любимы всеми. А тут вроде спектакль сложился и его можно совершенствовать. И вроде бы театр вновь стал прекрасным, ведь все в нем осталось: надежды, открытия, стоны отчаяния и слезы радости от того, что наконец получилось. Но получается-то далеко не всегда… В принципе, нечто подобное происходило со мной и в других сходных ситуациях. И так, намыкавшись, я постепенно осознал, что хлеб режиссера, видимо, не для меня.

Мне повезло: я вовремя понял, что хороший актер необязательно станет хорошим режиссером, потому что это совершенно разные профессии. И когда я возглавил Вахтанговский театр, категорически решил не совмещать руководство театром с постановочной деятельностью. Поэтому ни одного спектакля я не поставил «под себя». Ну что поделаешь, создание особого художественного мира на сцене и на экране мне не очень удавалось. Я всегда чувствовал, что как актер представляю собой нечто большее, чем режиссер, и не стал смешивать профессии. Да и невозможно все на свете брать на себя. Надо другим позволять трудиться и выражать что-то важное. А при случае уважаемый товарищами актер всегда сможет стать соавтором режиссера в работе над спектаклем или фильмом.

Живи в движении

Время требует успевать за ним, и, пытаясь выполнить это требование, многие актеры разлетаются по киносъемкам, соглашаются на персональные предложения поработать в других театрах вдали от родной сцены. Для театра это большая проблема, но и для актеров тоже. С одной стороны, творческие командировки, так сказать, укрепляют их мышцы, с другой — делают актеров нервными, загнанными, уязвимыми. Кроме того, деньги постоянно надиктовывают свои условия. Вот и бегает нынешний актер, и мечется, стараясь все успеть. Кому-то это удается, а кому-то нет. Цыганская жизнь…

А разве так не было прежде? В крови у любого актера пульсирует жажда к перемене мест. Гастроли для нашего брата вещь необходимая, не можем мы, словно ученые мужи, годами сидеть в лаборатории над пробирками и приборами, добиваясь приближения эксперимента к теории. Ведь актерство — это непрестанная практика, полет вольной птицы, а если перестанешь летать, то душа у артиста усохнет. Поэтому мы тоскуем и даже болеем, если не удается реализовать эту любовь к перемене мест.

Для кого-то из людей, непосвященных в секреты нашей профессии, такое свойство актеров лишь повод пренебрежительно о них отозваться. Другие, наоборот, видят в этом преимущество и даже предмет для зависти, мол, всюду-το они бывают, всё-то они видят. От себя скажу так: назначение актерства и его функции разнообразны. Среди них возможность о многом и важном рассказать зрителю. Чем больше ездишь, тем больше зрителей придут на спектакль, тем выше вероятность, что до многих сердец сумеешь достучаться. И так жаль, что с возрастом я езжу все меньше, а надо бы.

В конце XIX — начале XX века все крупные русские актеры, такие как Варламов, Давыдов, Бурлак, Федотов, непременно путешествовали по стране в театральное межсезонье и несли свое искусство все новым и новым зрителям. В этом были бескорыстие и благородство, так как не было радио и телевидения, тем паче современных компьютерных средств коммуникации, поэтому актеры через бессмертные произведения Шекспира, Шиллера, Островского оставались единственными носителями нравственной правды в народ. Сейчас актеры ездят еще больше, ведь увеличились скорости и расстояния и безгранично расширились зрительские аудитории. Поэтому, путешествуя по городам и весям, можно многое успеть и передать в глубинку нечто освежающее, радостное, запоминающееся. Этим живут лучшие из моих коллег, в этом видят они свое предназначение.