Реанимация судьбы

Он позвонил мне только один раз, и мы довольно долго разговаривали о каких-то пустяках, и мне было впервые за долгое время спокойно и даже весело. Максим оказался очень легким человеком, и в разговоре с ним я ловила себя на мысли о том, что совершенно не нужно притворяться, что-то из себя строить, интересничать – можно говорить, что хочешь, как думаешь, и не бояться быть непонятой.

– Может, мне ему позвонить? – проговорила я вслух, рассматривая фотографию. – Хотя… едва знакомы, и сразу вывалить на его голову такую кучу проблем… зачем они ему? Нет, Максим мне не помощник… Но где, где, где эта чертова книжка?!

Вскочив на ноги, я распинала бумаги по всей комнате и выбежала в коридор. Может, еще здесь поискать? Вряд ли, правда, записная книжка окажется в занимавшем ровно половину коридора шкафу, но кто знает…

Оценив масштаб работы, я вздохнула. Шкаф делился на две части – в закрытой, той, что ближе к входной двери, хранились одежда и обувь, головные уборы, сумки, перчатки – все то, что в конкретный сезон не использовалось. А вторая часть была книжными полками под стеклом – от пола до потолка. Библиотека у нас приличная, книг много – мама раньше очень увлекалась. Я представила, как сейчас начну перебирать их том за томом, и застонала – на это уйдет весь день, нужно же их еще и на место поставить потом…

Прикинув, откуда лучше начать, снизу или сверху, я сходила на балкон за стремянкой – почему-то казалось, что шансов оказаться на верхних полках у записной книжки было больше. Вещи, которыми не пользуются, обычно убирают повыше – ну, во всяком случае, я всегда так поступаю. Первые три полки не дали никакого результата, кроме того, что книжной пылью мне забило нос – никакие стекла, никакие уборки не помогали, пыль все равно скапливалась. Пришлось спуститься и промыть нос, а заодно и глаза. Ну, ничего – не найду книжку, так хоть уберусь немного. Хотя… смысл теперь в этой уборке, когда меня вот-вот из квартиры попросят?

Эта мысль придала мне сил, и я с удвоенной энергией взялась за полки пониже. Постепенно продвигаясь вниз, я теряла энтузиазм, а вместе с ним и надежду. Такая вот безнадежная Надежда… Каламбур, пришедший в голову, слегка развеселил, но то, что записная книжка так и не находилась, заставляло нервничать. Похоже, это мой единственный шанс… а на что, кстати? На то, что человек, которого я даже не знаю, окажется альтруистом и добрым самаритянином и с барского плеча выкупит мою квартиру у банка? Или пришлет отряд добрых молодцев, которые стеной встанут, защищая меня от кредиторов? Да и с чего бы ему захотеть что-то для меня делать? Я ведь не знаю, как именно он помог папе тогда. И на что способен теперь – столько лет прошло. Да и не это даже главное, а то, как вообще начать разговор. Мне всегда было сложно устанавливать контакты с незнакомыми людьми, мне казалось, что я выгляжу то неуклюжей, то глупой, то наивной, то смешной или вообще неуместной. Даже отношения серьезные у меня были лишь однажды – зато целых пять лет. И в них я была совсем другой – наверное, настоящей, кто знает. Я разорвала их сама, почувствовав, что мы зашли в тупик – вперед некуда, а назад уже бессмысленно. И теперь часто об этом жалела. Можно было, конечно, просто позвонить – телефон я так и не удалила, не смогла – но всякий раз страшно было услышать «я женат» или «у меня другая». Так что я не делала попыток.