Реанимация судьбы

Все изменилось в одно из августовских воскресений. Мама нашла подработку – готовить обеды и ужины в одной обеспеченной семье – и по воскресеньям пропадала там, подготавливая полуфабрикаты, которые потом хозяевам оставалось только сунуть в духовку или микроволновую печь. Погода стояла жаркая, Игорь с отцом собрались, как обычно, в парк и прихватили тот самый набор «Лего».

Жили они тогда в этом же доме, что сейчас Игорь, но на пятом этаже, без лифта. Потихоньку спустились во двор, дошли до парка и сели на скамью под большим раскидистым деревом. Долго собирали гараж, выставляя по местам подъемники и рабочих, а потом внезапно налетела туча, и полил такой дождь, что прорывавшиеся сквозь листву капли сбивали установленных на крыше гаража человечков.

Наскоро разобрав конструкцию и скинув все в коробку, они побежали домой. Но по дороге Игорь, неловко ступив на бордюр, подвернул ногу и завизжал от невыносимой боли в ступне.

Отец подхватил его под мышки и почти волоком дотащил сперва до дома, а затем и до квартиры – с большими паузами между этажами. Уже лежа в кровати с тугой повязкой и пузырем льда на злосчастной ноге – это оказался все-таки сильный ушиб, а не перелом или вывих, – Игорь вдруг вспомнил, что не успел положить в коробку несколько деталей крыши – они были крупнее остальных, их оставили на потом и забыли. Он зарыдал так горько, что отец испугался и отправился в парк. Его не было очень долго, дождь уже закончился, а Игорь начал волноваться. С трудом, припадая на больную ногу, он спустился во двор и поковылял в парк. Отца он нашел на скамейке, обрадовался, прихрамывая, подошел сзади:

– Пап, ты чего?

Отец не ответил, и тогда Игорь, обойдя скамейку, увидел, что голова отца бессильно висит, а кулаки судорожно сжаты. Не понимая зачем, он принялся трясти уже начавшее остывать тело, и вдруг правая рука разжалась, и из нее на траву выпали две детальки конструктора – красная и зеленая. Это было последнее, что запомнил Игорь из того дня. У него случился сильнейший нервный срыв, он несколько дней не разговаривал, не реагировал ни на кого, а когда пришел в себя, первое, что увидел, был взгляд матери. В нем было столько осуждения и укоризны, что у Игоря сжалось сердце. «Это я виноват, – думал он, глядя на то, как соседки помогают готовиться к похоронам. – Если бы я не вспомнил про конструктор, папа был бы жив».

Это чувство вины преследовало его с тех пор постоянно, но Игорь никогда и ни с кем не говорил об этом. Он выбросил злосчастный конструктор, как и все остальные, что были у него, и увлекся биологией, твердо решив стать врачом и помогать тем, у кого, как и у его отца, было больное сердце. Мама спустя полгода обменяла квартиру с пятого этажа на первый, не могла находиться в старой. А вид деталек от «Лего» с тех пор вводил Игоря в состояние транса.

Точно так случилось и сегодня в детской палате. Игорь вовсе не испугался обезображенного лица девочки – он даже не успел понять, как оно выглядит, потому что первое, что бросилось ему в глаза, был разложенный на столике конструктор «Лего» из зеленых и красных деталек.

Когда раздраженная его поведением Драгун выволокла его из палаты и велела осмотреть ребенка немедленно, Игорь, проводив взглядом ее удаляющуюся фигуру, вынул из кармана пузырек с успокоительным, сунул в рот пару таблеток и, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, снова вернулся в палату, предварительно попросив медсестру Женю убрать со стола игрушки. Та удивилась, но стол очистила, и Игорь, к собственному удивлению, легко нашел общий язык с маленькой Аленой Борисовной, хотя и пришлось временами прибегать к помощи Жени – не все слова девочка произносила понятно. Осмотрев ее лицо, Игорь прикинул, что двух операций вполне хватит, чтобы восстановить структуру и вернуть ребенку нормальный вид. Он отлично знал технологию этих операций, был уверен, что справится, но теперь предстояло убедить в этой своей способности Драгун. А та была в бешенстве… Но взять и объяснить ей причину своего поведения Игорь, конечно, не мог, а потому ухватился за предложение отдохнуть до понедельника и даже воспользовался предложением Василькова подбросить его домой. В машине его вдруг охватила слабость – так бывало всегда после приступов, и он, не заметив, уснул и проспал до самого дома.

Аделина

Зачем я пошла к этой Наде знакомиться? Ну, лежит себе и лежит, нет, нужно было непременно самой посмотреть на женщину, которой мой отец кинулся помогать моими руками. Не знаю почему, но во мне вдруг заговорила обида, которую я давно и старательно давила внутри. Я не просила помощи, потому что была уверена – не поможет. И только в самой крайней ситуации, когда угроза нависла над моей клиникой, я решилась обратиться к отцу. Не знаю, почему меня вдруг так задела ситуация с этой Надеждой, но когда отец в повторном разговоре обмолвился, что собирается сделать ей вид на жительство в Швейцарии, у меня внутри что-то лопнуло. Наверное, от зависти.