Реанимация судьбы

– Закон? А вы читали тот закон, который нарушил мой папа? Нет? А хотите, расскажу?

– Хочу, – удивила меня ответом Аделина и закинула ногу на ногу. – У меня сейчас есть свободное время, примерно до обхода, так что с удовольствием послушаю.

И я не смогла понять, что это – сарказм, любопытство, самоуверенность человека, привыкшего к деньгам и власти. Но меня охватила такая злость и такое желание уязвить ее, заставить признать неправоту, что я, обхватив себя руками за плечи, начала:

– Мой папа всю жизнь занимался карате. Он очень этим увлекался, сделал своей профессией, тренировался сам и тренировал желающих. Открыл собственный клуб, брал, конечно, деньги – но а как иначе? Нужно ведь было выживать. А потом кто-то умный наверху решил, что карате – чуждая идеология, а те, кто ему обучает, чуть ли не шпионы. Знаете, какая статья была? «Незаконное ношение оружия, пункт первый: нарушение правил обучения карате». Где оружие – и где карате, правда? А плюс к тому – получение нетрудовых доходов. Ну, еще бы! Если посчитать, сколько папа заработал за все годы, то получится примерно копеек восемьдесят в день – по тем деньгам, конечно. Здорово обогатился! Его осудили, дали два года. Но ваш отец вмешался и каким-то образом добился, что папу выпустили через год. А потом статью отменили вовсе, и стало можно заниматься и учить карате совершенно свободно. Думаете, потом, в девяностых, когда есть было нечего и работы не было, к нему не приезжали с предложениями разного рода люди? Еще как! Он самый именитый тренер был в нашем городе. Но папа другое выбрал – пацанам помогать, тем, кто оступился. И ему до сих пор много людей благодарны за то, что помог жизнь не поломать. А мог бы пойти к браткам, обучать их приемам да ездить на разборки, – я задохнулась и потянулась к тумбочке, но Драгун первая взяла бутылку с водой и протянула мне. Я сделала пару глотков, вытерла губы и продолжила: – Вот и подумайте, какая судимость что за собой несет. Вот отец ваш – он знал разницу.

– Вы очень любили отца? – вдруг спросила Драгун, никак не отреагировав на мой рассказ.

– Любила? Да я в нем души не чаяла, он был самым близким мне человеком. Даже не мама, а он. У него всегда находилось для меня время, как бы занят он ни был. В кино меня водил по выходным, в цирк…

Аделина помолчала какое-то время, глядя в стену поверх моей головы, а потом произнесла:

– Вам повезло, Надя. А мой отец бросил меня с братом и уехал за границу устраивать себе лучшую жизнь. И появился, только когда я стала уже той, кем стала. Когда появились клиника, статьи в зарубежных журналах, премии и собственная методика. Ждал, когда я помощи попрошу. Дождался. Да, он мне помог, спора нет, и я ему благодарна за это. Но теперь это уже не имеет никакого значения. Простите, если я вас обидела. – Она поднялась и пошла к выходу.

– Аделина Эдуардовна, – окликнула я, и Драгун остановилась. – И вы меня простите.

– Вы правы, Надя. У меня нет права судить.

Она вышла, а я, обняв подушку, снова заплакала, даже не понимая почему.

Игорь

У каждого есть свой триггер, своя мелочь, запускающая цепную реакцию, пробуждающая неприятные воспоминания или возвращающая мысленно туда, где быть совершенно не хотелось. Для Игоря таким пусковым крючком был, как ни странно, обычный конструктор «Лего». Цветные кусочки пластмассы, из которых можно создать все, что детской душе угодно. Но именно эта безобидная игрушка сыграла в его судьбе едва ли не решающую роль.

В детстве он очень любил собирать что-то из мелких деталек, и отец всегда привозил ему из очередной поездки новый набор. Дальнобойщик, часто «катавшийся» за границу, он однажды привез диковинный для того времени конструктор с красивым логотипом «Лего» в правом верхнем углу яркой коробки.

Настоящий гараж с мастерской, подъемниками, маленькими машинками и человечками в форме автомехаников и водителей. Игорь боялся дышать рядом с чудесным подарком, бережно собирал и разбирал конструктор и строго следил, чтобы ни одна деталька не пропала. Через год отец тяжело заболел – сердце, и работать на фуре больше не смог. Он сидел дома, горстями пил лекарства, а мама вынуждена была устроиться еще на одну работу. Днем работала учительницей английского языка, а вечером мыла полы в поликлинике. Отцу рекомендовали прогулки, но один он не мог осилить дорогу до парка и обратно, потому гулять с ним всегда ходил Игорь.

Иногда, если была хорошая погода, они брали с собой конструктор и усаживались на лавку, с увлечением складывая что-то из цветных кусочков. Игорю было уже двенадцать, но интерес к конструктору не ослабевал, и отец смеялся, что сыну прямая дорога в инженеры или в строители. И Игорь тоже считал так – а что, подумаешь, просто сам вырос, и кубики побольше станут.