Рэббит-Джон. Новая тайна

Сразу после ужина Эмиль показал родителям книгу.

– Судя по всему, речь идёт о наших родственниках, но мы уже не помним

никого из тех, кто жил сто пятьдесят лет назад, – сказал Фальберт. – И записей

никаких не сохранилось. Если они и были, то Вторая мировая война всё списала.

– А я вообще далека от всего этого, – добавила Маргарета. – Это же ваша

семья, я здесь, можно сказать, чужая.

– И совсем не чужая, – возразил Эмиль. – Как ты можешь так говорить.

– Я имею в виду, что историю вашей семьи можете знать только вы.

– Но это не мешает тебе быть хранительницей очага, – улыбнулся отец. —

Итак, что мы должны узнать?

– Бартольд был ювелиром? От кого мы унаследовали ювелирное дело?

Старые бухгалтерские книги позволят нам пролить свет на это?

Фальберт тяжело вздохнул, будто отработал две тяжёлые рабочие смены на

шахте.

– Во время войны много документов пропало, может сложиться так, что мы

ничего не узнаем.

– Но попытаться можно?

На следующее утро Фальберт, Эмиль и Дагмар прибыли в городской архив —

место, где хранятся старые документы, оконченные дела и всякие другие бумаги.

Гостей встретил худой человек, похожий на Дон Кихота. Редкие русые волосы,

зачёсанные назад, усталые серые глаза в очках, бородка клином и усы, как у

дядюшки Тыквы. Он носил дешёвый светло-коричневый костюм в серую полоску

и синий галстук в белую горошину.

Архивариусу было пятьдесят лет, но выглядел он старше, будто груз прожитых

лет навалился на него, словно снежный обвал.

На среднем пальце правой руки человек носил какой-то странный перстень, на котором были изображены циркуль, наугольник, то есть линейка в виде треугольника, и буква «G».

– Доброе утро, господин Шварцман!

– Доброе утро, Максимилиан! Дагмар, позвольте представить вам

Максимилиана Рихдена, архивариуса. Мы давно знакомы и сдаём наши книги,

отчёты и записки именно ему с рук на руки. У Максимилина тоже есть сын, почти

ровесник Эмилю.

Архивариус – это человек, который отвечает за письменные документы. Это

древняя профессия, архивариусы есть в каждом музее, в каждой крупной

библиотеке.

– Доброе утро! – поклонился Дон Кихот. Непонятно почему, но он бросил

неприязненный взгляд на Эмиля. – У вас есть какие-то указания?

– Нам нужны старые книги учёта.

– За какое время?

Шварцманы переглянулись.

– Попробуйте найти книги, которые велись с самого начала работы

мастерской, с первой трети девятнадцатого века.

– Хорошо, господин Шварцман, но это займёт некоторое время.

– Разумеется, мы подождём.

Гости расположились в небольшой комнате, где стоял круглый желтоватый

стол, покрытый блестящим лаком, и четыре мягких стула с красными бархатными

сидениями. Стены когда-то покрасили в серый цвет, а на пол уложили серый

линолеум, но потолки были нежно-голубого цвета. Стоял устойчивый запах старых книг. Ещё одна комната скрывалась за белой дверью.

Дон Кихот бросил косой взгляд на Дагмар, та в ответ улыбнулась ему своей

вселенской улыбкой.

Максимилиан вышел, нагнув голову, а Фальберт повернулся к молодым людям:

– Потом мы устроим экскурсию по нашему заводику, специально для Дагмар,

он находится в четырёх кварталах отсюда.

Архивариус отсутствовал довольно долго. Наконец он появился, держа в руках

три потрёпанные бухгалтерские книги.

– Вот всё, что я нашёл. Начало датируется 1836 годом. Позвольте

полюбопытствовать, что именно вы намереваетесь найти?

– Пока сами не знаем. Покопаемся в глубинах веков – может быть, нам что-то понравится.

Человек с усами едва заметно пожал плечами: «Дело ваше, можете

развлекаться».

– Я подожду в соседней комнате, там есть кофеварка и ваза со сладостями. Если хотите, я принесу их сюда.

– Спасибо, мы подумаем.

Архивариус прошёл в комнату за белой дверью и аккуратно прикрыл дверь, но

не стал захлопывать её, чтобы не шуметь, а компания исследователей старины уселась за столом.

– Ну что – дай Бог нам удачи в странствиях дальних? Кому доверим первому

открыть старинный фолиант, так сказать?

– Я не могу, – отмахнулась Дагмар, – это слишком волнительно для меня. К

тому же я посторонний человек, просто гостья.

– Сначала посторонний, а теперь – наоборот, – произнёс Шварцман-

старший. – И потом – гостям обычно и выпадает честь разрезать красную

ленточку.

– Давайте я сделаю это, – сказал Эмиль и протянул руку к гроссбуху.

– Минуточку! – Фальберт остановил его. – Давайте наденем перчатки, это

будет уважительным по отношению к старине и, к тому же гигиенично.

– Опасаешься, что на страницах остались споры чумы? – засмеялся Эмиль.

– А вдруг?

– Вряд ли.

Но перчатки они всё же надели, все трое.

Книга, которую стали изучать первой, была облачена в картонный переплёт

светло-бежевого цвета, корешок был проклеен зелёной тканью, на обложке

значилась надпись: «Начата 20 марта 1836 года».

– Точно, глубина веков…

Желтые страницы были пронумерованы и прошиты толстыми чёрными

нитками, а также разлинованы ручным способом на строчки и столбцы.

– Ну, давайте разбираться. Надписи, конечно, трудно разобрать – чернила

почти выцвели. Так, что здесь написано? «Приход сырья: шесть унций.

Поставщик… Не разберёшь кто. Расход: 96 талеров». Понятно. Это, вроде как,