Ребе едет в отпуск

— Вон тот лесок — десять лет назад здесь были лишь скалы и песок… А там, за домом, — раньше его там не было, — арабы поймали одного моего друга и хладнокровно застрелили… Эта дорога ведет в поселок. В сорок восьмом его атаковали, и трое людей с автоматами сдерживали целую роту, пока всех детей не вывезли в безопасное место… Мы выращиваем цветы на экспорт… В прошлом году агрономы испробовали новое удобрение, и это удвоило урожай — фантастика!.. Это поля арабов. Мы научили их защищать всходы пленкой, и это учетверило урожай… А вон там сзади — арабская деревня. Какой примитив! Не представляете, сколько грязи и болезней… Трахома и гастроэнтерит были обычным явлением, зимой дети мерли как мухи, пока мы не открыли там клинику. Сначала они нам не доверяли, приходилось лечить на глазах у всей семьи, а когда мы давали таблетки, они начинали меняться друг с другом: «Я дам тебе две белых за одну красную», и так далее. Но потом они научились лечиться, и дети больше не умирали. Теперь молодежь пользуется помощью государства и после свадьбы строит новые дома, а не пристраивает комнаты к отцовскому дому… Цементный завод. Работает круглосуточно, в три смены.

— Шатер, — воскликнул Джонатан, — и козы!

— Бедуины, — объяснила тетушка. — Они гонят стада на свободное место, разбивают палатку и остаются на месте пару дней или неделю, пока животные не съедят всю зелень, а затем движутся дальше. Бедуинские козы — главная причина истощения земли: съедают все до корней… А это танки, арабские танки и броневики. Мы оставили их здесь как напоминание. Мы были готовы к их появлению и расстреляли, а потом столкнули с дороги и оставили на обочине. В киббуце[11], там, за поворотом, полно этих танков, все разного цвета. В них играют дети.

Окрестный пейзаж, за исключением одиноких пальм и кактусов, напоминавших про субтропики, не впечатлял: широкая равнина с возделанными полями — и только. Но вскоре дорога завилась серпантином, и пейзаж резко изменился: они приближались к Иерусалиму. Вокруг высились скалистые древние горы, громоздясь одна на другую, кое-где виднелись полоски зелени: оттуда добывали камни и строили из них террасы.

— Сами камни выглядят древними и много пережившими, — воскликнул ребе.

— Здесь все выглядит старым и… безжизненным, — заметила Мириам.

— Когда-то эта земля сочилась молоком и медом, — мрачно сказала Гиттель, — и скоро снова станет такой.

Они ожидали, что увидят городские стены неожиданно и сразу — как на картинках в путеводителе, но дорога шла вдоль хаотичного нагромождения домов — арабских, которые лепились друг к другу, как в поселениях индейцев, и современных еврейских, с отдельными квартирами; постепенно дома все сближались, пока не слились в ряд, и Смоллы без комментариев Гиттель поняли, что въехали в город.

Они проезжали по узким улочкам с обшарпанными магазинчиками, мимо скоплений крошечных европейских машин, мимо тротуаров, переполненных людьми. Первое впечатление от города их разочаровало, и они жадно вглядывались в прохожих, делясь впечатлениями обо всем необычном: случайный хасид[12] в широкополой шляпе и длинном сюртуке, в брюках, заправленных в носки; солдаты с автоматами через плечо, араб в бело-черном головном платке, перевязанном черным шнуром. Затем они свернули за угол и выбрались на широкую улицу. Дома стояли только с одной стороны, а с другой простиралась долина, в конце которой высились старые городские стены, на этот раз как на картинке.

Гиттель притормозила.

— Это Старый Город. Любуйтесь.

— Он прекрасен, — сказала Мириам.

Ребе не сказал ничего, но глаза его сияли.

— Мы будем жить далеко отсюда? — спросила Мириам.

— Прямо за углом. Будете это видеть каждый день и не устанете.

Глава 12

Отец и сын пожали друг другу руки, похлопали друг друга по спине и разошлись на шаг, чтобы получше видеть. Дэн Стедман и в самом деле собирался поужинать в «Гриле», где можно было показать сыну важных людей — жену британского консула, первого секретаря американского посольства. Он не был снобом, но очень хотел, чтобы сын хорошо о нем думал. Но потом Дэн передумал: знакомые могли вмешаться в разговор, а он хотел этим вечером побыть с сыном наедине.

Увидев, как одет Рой, он страшно обрадовался, что не заказал в «Гриле» столик заранее: метрдотель Аврам обязательно бы стал возражать. Поэтому Дэн предложил пойти в «Артист Клаб» — и не пожалел: несколько молодых посетителей были одеты так же, как его сын.

Дэн рассказал Рою новости о матери, дяде Хьюго и тете Бетти, описал ситуацию в Штатах, погоду («Самая жуткая зима за несколько лет. Как хорошо, что ты оттуда уехал») и свои планы.

— Хочу побыть в Иерусалиме, потом поеду в другие города: Хайфу, Тель-Авив и прочие помельче, может, даже в киббуцы. Но есть проблемы. Понимаешь, покупка новой машины займет несколько месяцев, а аренда оставит меня без гроша.

— Почему не взять подержанную?

— Ну, знаешь, можно на такую нарваться… А если взять с собой специалиста, кто знает, вдруг он в сговоре с продавцом…