Ребе едет в отпуск

Абдул закрыл книгу и впервые повернулся к приятелю.

— Так Лейла думает, что может мне указывать, с кем дружить? А она одобряет мою дружбу с тобой?

— Нет, но — американец и еврей?

— У меня насчет него есть план.

— Она думает, может, у него план насчет тебя.

— У Роя? — Абдул рассмеялся. — Она думает, Рой со мной играет?

— Однажды она видела его в ресторане с пожилым мужчиной. Они молча ели и просидели там, пока все не ушли. Сидели, пили кофе и молчали. Подозрительно.

— Скажи Лейле, чтобы перестала повсюду видеть агентов. Это был его отец.

— Нет, Абдул, она вернулась туда через несколько минут — сказала официанту, что забыла шарф на стуле, — и они ссорились. Твой молодой друг грубо говорил с пожилым. Ни один сын так не разговаривает с отцом.

Абдул улыбнулся.

— Ты не знаешь американцев.

Глава 27

Ребе встретился со Стедманом в «Царе Давиде», и тот так крепко пожал ему руку, будто они были друзьями и не виделись сто лет.

— Не могу передать, как я рад, что вы согласились прийти, ребе. Я позвонил вам в каком-то порыве. А если бы подумал, то не сделал бы этого из-за Субботы.

— Я полагал, вы хотите, чтобы я пришел. К тому же теперь я справляю Субботу иначе и даже не всегда хожу в синагогу.

— Правда?

— Я иду туда, когда мне этого хочется. В Америке это стало привычкой, а этого я не хотел.

— Это снова станет привычкой, когда вы вернетесь, так?

— Если я вернусь.

Стедман подождал продолжения, и не дождавшись, решил не давить.

— Рой придет прямо в автомагазин, — сказал он, когда они зашагали в ту сторону. — Я подумал, это хорошая возможность вам познакомиться. Я ему позвонил, рассказал о нашем визите в гараж и о том, что собираюсь зайти к Мевамету. Он явно заинтересовался и предложил пойти сегодня, а я согласился, потому что не хотел его разочаровывать. Знаете, если бы я сказал, что сегодня Суббота и мы пойдем на следующей неделе, он мог подумать, что я хочу от него отделаться. Уверен, в этом ключ к нашей проблеме.

— Вы хотите купить его дружбу?

— Нет, конечно, нет. Но пока он в университете, как я могу с ним встретиться? Разве что пообедать вместе раз-другой? А ему обычно рано вставать. Но если у меня будет машина, он возьмет несколько выходных, и мы поедем в Галилею или в Негев, будем много общаться друг с другом. Я знаю здесь по всей стране немало людей, он сможет познакомиться с израильтянами, узнать, что они думают. И тогда, вернувшись в университет, станет иначе смотреть на многие вещи…

Ребе увидел табличку с названием улицы.

— Вот и авеню Шалом.

— Хорошо. Мы встречаемся с ним в начале квартала, это еще далеко. Скажите, вы разбираетесь в машинах?

— Я вожу их, и только.

— Тогда, если не возражаете, я скажу, что мы с вами договаривались раньше, и вы просто согласились присоединиться.

— Хорошо.

Когда они пришли, Рой уже рассматривал вывеску перед новым зданием. Огромная, изрядно потрепанная непогодой вывеска гласила, что «Строительная компания Резника» планирует построить большой жилой комплекс с центральным отоплением, газом, радио- и телеантеннами, встроенными шкафами, и все это — на целый квартал. В углу вывески был прилеплен чертеж, на нем — семь выходов на улицу Кол Тов и столько же на улицу Мазл Тов, а два ряда домов замыкали приличное пространство, засаженное деревьями и кустарником и испещренное пешеходными дорожками и террасами. По нарисованным дорожкам шагали маленькие фигурки. Все это должно быть готово в 1971 году, гласила старая надпись, но поверх нее значилось: готово к заселению.

Ребе огляделся и увидел пустырь, заваленный камнями и щебенкой, с редкими прядками травы и засохшими кустами. Из деревьев там росли лишь низкие оливы с узловатыми выкрученными ветвями. За домом виднелся такой же пустырь, но более жизнерадостный из-за бедуина, который сидел на камне и что-то ел, пока маленькое стадо коз доедало скудные клочки травы.

Улица Мазл Тов, как и параллельная ей Кол Тов, была даже не замощена, а покрыта желтой иерусалимской пылью.

— Нам какой номер — первый? Это в том конце, — сказал Рой. — Здесь номер тринадцать.

Они зашагали по Мазл Тов, перепрыгивая с кочки на кочку, пока не допрыгали до тротуара и к дверям дома.

— Не похоже, чтобы здесь кто-то жил, — заметил Рой.

— На почтовом ящике есть карточка с фамилией, — возразил его отец. — Нам сюда.

Он постучал в дверь, изнутри донесся хриплый голос:

— Открыто, входите.

В большой пустой комнате было несколько складных стульев и ничего больше — ни столов, ни ковров, ни занавесок, ни ламп. Одинокая фигура посередине не пошевелилась, но кивнула, предлагая присесть.

Маленький худой человечек, почти совсем лысый, был одет в пижаму и халат. На виске билась голубая жилка, одну щеку периодически подергивал тик, но он умудрялся скорчить гримасу и остановить его, поджав уголок рта.

— Это вы вчера справлялись обо мне в магазине? — говорил он на гортанном иврите.

— Да, мы, — кивнул Дэн. — Меня зовут Стедман, а это мой сын. Мой друг Смолл. — Природный такт помешал ему сказать, что тот раввин.