Ребе едет в отпуск

Адуми остерегающе выставил указательный палец.

— Однажды мы перестанем этому подчиняться, Хаим.

— Тогда больше не станет еврейского государства.

— О нет, оно будет, но для всех евреев, а не только для твоей кучки верующих. Теперь к делу. Достал что-нибудь по Мевамету?

— Нет, но уверен, что за ним охотились. Он занимался таким делом…

— Темным? Краденые машины? Сотрудничал с арабами?

— Пока мы этого не знаем. Но в его бизнесе всегда найдутся недовольные. Покупатель, решивший, что ему всучили дрянь, продавец, который считает, что сам бы продал дороже. А может, кто-то подумал, что Мевамет придержал товар. В конце концов, он был брокером и получал только проценты.

— Но все твердили о его безупречной репутации…

— Да, но…

— Хорошо, не буду спорить. Продолжай копать, если хочешь, но ты пошел по ложному пути. Профессор университета…

— Мы проверили всех арабов, с ним связанных, — торопливо заметил Иш-Кошер.

— Да, но нам нужны были не те. Для них он был другом, собирался им помочь.

— В том-то и дело, — горячо заметил Иш-Кошер. — Видишь ли…

— Знаю, террористы не хотели, чтобы их народ жил лучше. Вся эта версия… — он взмахнул широкой веснушчатой ладонью, — только теория. Террористы так не действуют и не думают. Один араб убивает другого, и семья убитого пытается отомстить тем же — это понятно. Это не наш способ, цивилизованные люди так не поступают, но это понятно. Но если они не могут добраться до убийцы, то пытаются отомстить членам его семьи — брату, дяде, отцу. Это уже другое. Со времен Шестидневной войны, когда наша армия их победила, они пытаются отомстить. Это нормально. Но они не могут отомстить армии, а убивают кого-нибудь из мирных жителей. Которого? Для них это безразлично: это может быть старик типа Мевамета, женщина или даже ребенок.

— Но…

Снова Адуми остановил его взмахом руки.

— Естественно, они стараются убить побольше людей, поэтому взрывают рынки и вообще места, где большое скопление народа. Но мы начеку, и это для них рискованно. Поэтому они выбирают себе безопасную жертву. Если их не ловят, тогда они смелеют и снова взрывают в людных местах. Почему погиб Мевамет? Скажу тебе: потому что он был безопасной жертвой. Живет одинокий старик в новом доме, единственном жилом на всей улице, да еще и на темной. По ней можно пройти незамеченным…

— Но их видели. Доктор говорит…

— Доктор видел молодого человека, который сказал, что у него дело к Мевамету. Возможно, тот что-то видел, его нужно допросить.

— Тогда почему ты выкинул эту часть показаний доктора, когда давал материал для журналистов?

— Потому что, Хаим, я подумал, что лучше юноше самому прийти с показаниями, это докажет, что он не замешан. Он не пришел, значит, в этом деле за ним что-то есть.

— А может, просто не хочет вмешиваться, — предположил Иш-Кошер.

— Это теракт. Любой должен помочь, — Адуми мрачно покачал головой. — Я рисковал, утаивая информацию от прессы. — Затем его лицо прояснилось. — Но если он не пришел сам, значит, будет от всего отпираться. Шел дождь, воротник его плаща был поднят, доктор мог его не узнать. Хотелось бы мне с ним связаться, честное слово.

Иш-Кошер широко улыбнулся.

— Может, я помогу? Хочешь знать его фамилию? — Из дипломата, лежащего на коленях, он достал лист бумаги и передал Адуми. Там было написано: «Я пришел в семь, как и обещал. Стедман».

— Где ты это взял?

— Один из моих ребят догадался заглянуть в почтовый ящик Мевамета.

— Но здесь нет даты, может, это бросили дня на два раньше. Доктор не упоминал о записке, а сказал, что видел, как тот ушел.

— Но он мог вернуться, когда доктор ушел.

— Возможно. — Адуми изучал записку. — Стедман… где я мог слышать эту фамилию?

— Известный американский журналист Стедман сейчас в Израиле, живет в «Царе Давиде».

— Нет-нет, — Адуми стал перебирать папки на столе. — А, вот — Стедман, американский студент из университета, которого часто видят в обществе араба по имени Абдул эль-Халди. Этим Абдулом мы в свое время интересовались.

— У тебя есть что-то на него? — живо спросил Иш-Кошер.

— По твоей части? Нет, ничего особенного.

— Тогда…

— Это само по себе подозрительно, Хаим.

— Ты думаешь, те арабы, которые действуют, и те, которые вне подозрений, для тебя одинаково важны?

Адуми хохотнул.

— Хаим, ты недалек от правды. Мы подозреваем всех. Но говоря, что мы заинтересованы в Абдуле, я имею в виду, что мы следим за ним, потому что, хотя он ничего не делает, слухи все равно растут. Арабы, которые стараются быть у нас на хорошем счету, иногда допускают мелкие промашки. А его имя всплывало не раз и не два. Так что он под наблюдением. Не круглосуточным, конечно, у нас нет столько людей. Но мы следим за ним, и недавно я узнал о студенте Стедмане. Тот меня заинтересовал. И если я вижу фамилию Стедман в деле Мевамета и узнаю, что тот заходил к нему перед взрывом…

— Ты собираешься его разыскать?

— Нет, Хаим. Пока я вмешиваться не буду. Это сделают твои люди, а ты его допросишь. Вот чего я от тебя хочу…

Глава 32