Ребекка

Никогда не понимала желания знающих и одаренных окружать себя ореолом зловещести. Даже в моей книге есть заговоры для дома и быта. Не верилось мне, что опытная колдунья не могла наложить парочку заклинаний на свое жилище, чтобы оно не выглядело медвежьей берлогой.

Даже будка, из которой выглядывала черная морда дворового пса, производила куда лучшее впечатление.

- Так и будешь топтаться у входа? – выплыв на крыльцо и шугнув черную курицу и рябого кота, спросила пожилая женщина.

На вид ей было лет сто, а то и больше. Молочно-белые волосы выбивались из-под черного платка. Вдова, значит. Ведьма или нет, а обычай соблюдает. Выцветшие от времени светло-карие глаза не щурились подслеповато, даже несмотря на ядовито-яркое весеннее солнце. И неброских цветов одежда у колдуньи по имени Тингельда оказалась вполне добротной, я бы даже сказала, дорогой. Пусть и далеко не новой.

- Если не пригласишь нас в дом, – сделав шаг во двор и опасливо покосившись на ленивого пса, ответила я.

- Тебя, – смерив меня оценивающим взглядом, решила колдунья. – Служанка подождет здесь.

Несмотря на то, что одеты мы с Тирой были почти одинаково, ведьма с самого начала говорила только со мной. Знала, что именно мне необходима была ее помощь? Или просто догадалась, кто есть кто?

Надеюсь, что мои ночные кошмары не ее рук дело. Иначе этот визит мог сделать только хуже. В проклятье я не верила. Не могло оно целенаправленно сводить с ума хозяек Северного предела. Не одинаково. Убить можно по-разному. Судя по тому, что рассказал Амора, целью было – прерывание рода. А тут… больно похоже на порчу, о которой говорила Рози. Но чтобы говорить наверняка, мне и нужна была эта колдунья. Точнее, ее воспоминания о Сирене.

Внутри хижина выглядела совершенно иначе. Не знаю, я, наверное, ожидала, что здесь будет вонять мочой и дымом, а с потолка – свисать гирлянды паутины. Потому чистота и запах трав меня несколько удивили. Углы стерегли вырезанные из дерева фигуры зверей – волка, медведя, сокола и лиса. Это первое, что бросалось в глаза. Черные глаза-бусины словно смотрели на гостей – пристально, испытующе. И у меня закралась догадка:

- Ты родом из диких племен? – спросила, не решаясь пройти внутрь комнаты. Меня не пугала ее магия, она была не настолько сильной, ощущались лишь лёгкие касания, слабые отголоски заговоров и обережных заклятий. Но ничего настолько сильного, чтобы причинить мне вред. Пугала скорее сама ведьма – одним видом вызывающая опаску.

- Из рода Снежной лисы, – ухмыльнувшись призналась колдунья. – Но почти всю жизнь живу в этом доме. Остался от мужа.

Неудивительно. Пограничные селения часто объединяют в себе не только кровь разных народов, но и обычаи, веру, знания.

- Ты сильная, – заговорила колдунья, тяжело опустившись на табурет у очага. Как ни странно, он не дымил на весь дом, как бывало. А от котелка исходил приятный аромат травяного отвара. – Грунельда зла. Чую ее злость в шепоте ветра, шелесте листьев. Жди еще одного удара.

- О чем ты? – нахмурилась я, присев на лавку недалеко от входа.

- Буря. Это работа колдуньи с островов. Ты развеяла заклятье. Ей плохо теперь. Нескоро оклемается. Но как придет в себя – жди беду.

Вот как. Все же ведьма с островов…

- А наведенные сны? Тоже ее работа?

- Ее, – закивала Тингельда, помешивая варево деревянной ложкой с длинным черенком. – И не только ее. Ищи подарки от гостей своего дома. Наведенное ведь привязать нужно к чему-то. Пучок трав, тряпичная кукла, узелок… Оно близко. Там, где ты спишь. Вы, маги, брезгуете нашими знаниями, считаете их играми недостойными, а они вот как вам потом выливаются.

Я поморщилась. Что сказать, если ведьма говорит правду, то меня действительно одолела самая обычная порча. Как и Сирену. И это дело рук кого-то вхожего в дом.

- К тебе приходила первая жена лорда. Сирена. Она ведь тоже ведьмой была. Что она рассказывала тебе?

Старуха нахмурилась, отложив ложку. Вздохнула. На морщинистое лицо набежала тень. Словно для нее это были тяжелые воспоминания, личные.

- Сирена… поздно пришла. Я ей говорила, что только сбежать уже и оставалось. Сюда, – Тингельда постучала себя узловатым пальцем по виску, – уже вгрызлось колдовство Грунельды. Поедало ее живьем. Она пустоцветом стала, обезумела. Поздно пришла.

Вот, значит, как. Как я и думала, не проклятье, а темное колдовство убивало Сирену, заставляя Амору поверить в проклятие, отказаться от дочери, чтобы никто не мог претендовать на его титул и владения. А Линди могла бы, выйди она замуж и роди сына. Или вторая жена могла, если б носила под сердцем ребенка или стала бы матерью наследника. Конечно, решение оставалось бы за советом, но вероятность того, что титул получит кто-то из ближайших родственников – была. И немалая. А кому нужно избавиться и от второй жены, и от дочери? Тому, кто сам метит на место лорда, но иначе как с помощью совета не проберется в Северный предел. Или же…Тому, кто примерял серебряный пояс хозяйки замка.