Ребекка с фермы Солнечный Ручей

Эбнер, удивленный и подавленный тяжестью этого обвинения сел на пороге, обхватив голову руками, и тяжело задумался. Размышления не были для него привычным занятием, и когда несколько минут спустя он открыл калитку и медленно направился к конюшне, где стояла лошадь, то выглядел бледным и обессиленным. Это необыкновенно большое потрясение — сначала увидеть себя полными презрения глазами другого человека, а затем, столь же ясно, своими собственными.

Два дня спустя он снова приехал домой, и на этот раз ему было суждено подъехать к конюшне тогда, когда там привязывал к столбу свою пегую кобылу мистер Кэрл, акревильский священник.

Быстроглазая Клара-Белла заметила священника, когда он вылез из своей брички. Предупредив мать о его приезде, она торопливо поправила постель больной, поставила на место бутылочки с лекарствами и вымела золу из очага.

— Ах, не впускай его! — запричитала миссис Симпсон, взволнованная тем, что ей предстоит принять такого посетителя. — Боже мой! Наверное, все в поселке считают, что я опасно больна, иначе священник и не подумал бы зайти! Не впускай его, Клара-Белла! Я боюсь, он скажет мне что-нибудь страшное или будет молиться за меня, а за меня никогда не молились с тех пор, как я была совсем маленькой! Его жена приехала с ним?

— Нет, он один, но отец только что подъехал и привязывает лошадь у двери сарая.

— Это еще хуже! — И миссис Симпсон с трудом приподнялась на подушке и в отчаянии заломила руки. — Не допусти, чтобы они встретились, Клара-Белла! И отошли мистера Кэрла поскорее. Твой отец и за тысячу долларов не согласился бы принимать священника у себя в доме или говорить с ним!

— Успокойся, мама! Ложись! Все будет хорошо! Ты только измучишь себя волнениями — и будет новый приступ! Священник — добрый человек, он не скажет ничего, что могло бы тебя напугать. И отец разговаривает с ним сейчас очень любезно и показывает ему, как пройти к парадной двери.

Пастор постучал и был встречен Кларой-Беллой, которая, трепеща, провела его в комнату больной, а затем, когда он вежливо попросил ее об этом, удалилась в кухню к детям.

Тем временем Эбнер Симпсон, оставшись один в сарае, пошарил в кармане жилета и извлек оттуда конверт, содержавший лист бумаги и крошечный сверток в папиросной бумаге. Письмо уже было один раз прочитано прежде, в нем говорилось следующее: