Ребенок Бриджит Джонс. Дневники

Я присела за кухонный стол. Притомили они меня. Неужели это и значит быть матерью – стряпать да ворчать, пока отпрыски препираются и тузят друг друга? Господи, я же чайник забыла поставить! Скормлю-ка я этим двоим свои мультифункциональные маффины; ну, хоть попытаюсь.

– Итак, ситуация оставляет желать лучшего, – произнес Марк. – Но, во всяком случае, мы все трое имеем возможность пересмотреть свое поведение и обязанности, а также проявить свои лучшие качества…

Замечательно. Браво, мать игуменья. Осталось затянуть «Подниматься на каждую гору»[5] – кто из нас троих рискнет?

– А вот и чай! – произнесла я с интригующими интонациями. – А к чаю есть домашние маффины!

Дэниел с Марком переглянулись. За весь вечер я ни у одного, ни у другого столько ужаса в глазах не видела.

Мы все трое сидели в кухне и пытались есть мультифункциональные маффины с брокколи (должна признать – омерзительные). Вдруг Марк поперхнулся, закашлялся и извлек из-за щеки изрядный осколок стекла.

– Это еще что?

– Черт! Да я стакан расколотила, когда тесто готовила. Мне казалось, я все осколки достала. Марк, ты не поранился?

Дэниел вскочил, метнулся к раковине и ВЫПЛЮНУЛ все, что было у него во рту. Да, прямо в мою раковину. После чего продемонстрировал еще один осколок.

– Жизнь на глазах рушится. Это что, и есть отцовство? Рвота в «Мерседесе». Шоколад на брюках. Маффины с брокколи и стеклянной стружкой в животе. Что дальше, Джонс?

– Прости, прости, пожалуйста. Мне казалось, я все осколки извлекла, честно. Я запуталась, в этом все дело. Я просто не гожусь в матери.

И я сгорбилась за столом, уронив лицо в ладони. Хоть бы все это прекратилось. Все. Только малыш чтобы остался.

Марк шагнул ко мне, обнял.

– Не переживай. Ты отлично справляешься. Ты молодчина.

– Ничего страшного. Ты же нас не убила все-таки, – подхватил Дэниел и принялся неумело чистить раковину. – Если, конечно, в этот самый миг более мелкие осколки не производят необратимые изменения в наших кишках…

– И впрямь, для всех нас это могло закончиться весьма плачевно, – констатировал Марк – и рассмеялся.

– Может, теперь уже как-то сплотимся? – с надеждой проговорила я.

– Все-таки у нас больше факторов притягивания, нежели факторов отталкивания, – согласился Дэниел.

* * *

И мы пили чай, и все шло гладко, словно в фильмах пятидесятых, а не в каком-нибудь современном телешоу, когда дети прохаживаются в адрес своих однополых родителей фразочками, над которыми долго пыхтели искушенные голливудские сценаристы.

– Ой, а как же родители?

От этой мысли я буквально подпрыгнула.

– Придется им сказать, ничего не поделаешь, – произнес Марк.

Боже! Графтон-Андервуд! Адмирал и Элейн Дарси! Мама, Юна и Мейвис Эндербери!

– Родители? – переспросил Дэниел.

– Да, они самые. У тебя есть родители, Кливер?

– От меня они ничего не узнают.

– Занятный подход. Кстати, Бриджит, в следующую субботу репетиция королевского визита. Ты вроде собиралась приехать?

– В смысле, Марк, ты считаешь, мы должны рассказать родителям уже в следующую субботу?

Вот ужас.

– Да. Только, разумеется, по отдельности и в приватной обстановке.

– По мне ведь еще не видно, что я беременна, правда? Если видно – я не поеду. Не хватало, чтобы в деревне заметили.

Последовала короткая пауза.

– Нет.

– Не-а.

– Совершенно незаметно.

– У меня, Джонс, вообще впечатление, что ребенок – плоский.

Глава восьмая Семейные ценности

Суббота, 28 октября

Графтон-Андервуд, репетиция королевского визита.

– Семейные ценности! – провозгласил в микрофон адмирал Дарси, отец Марка.

Весь приход собрался. Приехали даже лорд-мэр и представители Ее Величества, чтобы все проверить на месте.

– Семейные ценности и деревенская жизнь – вот наши сегодняшние темы, – грохотал адмирал Дарси. – Ибо впервые за свою полуторатысячелетнюю историю Этельредов камень и прилегающая к нему деревня Графтон-Андервуд замерли в ожидании визита правящей монархини, благосклонный взгляд коей вот-вот осияет наши соломенные крыши!

– Соломенные крыши! – несколько громче, чем следовало, произнес дядя Джеффри. – Он что, уже под мухой?

Марк стоял поодаль, еле сдерживая смех. Прибыли мы на его машине, с его шофером, но я вышла, не доезжая до родительского дома, за углом. Не хватало, чтобы нас вместе засекли.

– И вот сегодня, – продолжал адмирал Дарси, – мы с наслаждением приветствуем у себя под соломенными крышами представителя лорда-лейтенанта Нортгемптоншира, дабы он одобрил наш сценарий визита Ее Королевского Величества и ознакомил нас с протоколом Приемного комитета, а также с планом, согласно которому надлежит рассаживаться гостям.

– Адмирал, – вскинула руку Мейвис Эндербери, – с вашего позволения, я бы подробнее остановилась на торжественном обеде.

– Хочет сказать, что намерена рядом с Королевой усесться, – шепнула мама на ухо Юне.

Речь закончилась, толпа начала рассеиваться. И тут мама заметила меня. Ее взгляд устремился прямиком к моим бюсту и животу.

– Бриджит, ты что, беременна?