Ребенок генерального, или Внеплановое материнство (СИ)

С Семой мы по-настоящему сдружились. Он даже предложил мне в восемнадцать расписаться, ну… чтобы я смогла усыновить Лику. Причем разговор тот состоялся по телефону, когда рядом с ним находилась его девушка, которая на следующий же день собрала чемоданы и съехала от Семена.

Конечно же, я не согласилась, а Сема выдохнул просто с немыслимым облегчением. Он не питал ко мне романтических чувств, скорее безумную благодарность и немного братской любови.

С Максом — бывшим мужем Маринки — я тоже дружила и все еще пыталась их помирить, что было, наверное, бесполезно. Все же хотя я и была спецом в разных направлениях, но только связанных с продвижением, а никак не с семейной психологией.

Настоящих же отношений у меня не было никогда. Пара поцелуев в четырнадцать в расчет не шла, а после я серьезно увлекалась продвижением в интернете, ушла с головой в учебу, подработку, а потом был институт и… Лика, ставшая сиротой.

Был в моей жизни и еще один опыт с поцелуями. Который я до сих пор вспоминала с истерическим смехом. Однажды под очень сильным хмелем (мы тогда одновременно и праздновали, и оплакивали Маринин развод) подруга предположила, что меня не тянет к мужчинам, потому что у меня с ориентацией что-то не то. Я очень возмутилась и попалась на слабо. Тогда-то мы с ней и поцеловались, тут же рассмеялись и пообещали друг другу никогда об этом не вспоминать, а по итогу по сей день вспоминали и громко друг над другом хохотали, все же девушки не интересовали ни ее, ни меня.

— Не суть, — отмахнулась Марина, а затем заметила мою улыбку. — Ты чего смеешься? Нет-нет… — Она без слов поняла меня и тут же сама рассмеялась. — Пожалуйста, не на-а-адо, Майя, не вспоминай об этом.

— Я молчу. — Я прикрыла рот ладонью для наглядности.

— И не думай! Даже не думай. Майя, ради бога! — Сама Марина уже вовсю хохотала. И так же сквозь смех выдала: — Тебе нужен мужчина. Однозначно. Почему бы не этот ваш гендир?

— Даже не думай об этом.

— Почему нет? — Марина обмакнула запечённый ролл в соевый соус и, так и не донеся его до рта, произнесла: — Хотя да… тебе сейчас нужно что-то несерьезное, а тут работа, все дела…

— Марина, давай не будем, а то если ты меня опять назовешь перезревшим арбузом…

— Ну так и есть! Ты слишком долго себя хранишь. Совершено непонятно для чего и кого.

— Мне просто не до отношений. И вообще, это почти дискриминация с твоей стороны. Мужчины, значит, как дорогое вино, а женщины почти арбузы.

— Нет, просто я волнуюсь за тебя, — неожиданно тихо и серьезно произнесла Марина. — Очень боюсь, что за неимением опыта ты просто влюбишься в первого попавшегося — недостойного тебя первого попавшегося — и будешь потом долго страдать.

— Но уж точно не в Бестужева.

— Ну он хотя бы не такой уж и недостойный. Вон, — подруга дернула головой в сторону Ликиной комнаты, — как Анжела обрадовалась статуэткам. Это все же с его стороны очень… — Марина облизала губы, задумавшись.

— Великодушно, — пришла я на помощь подруге, — но все же этот факт — мелочовка по сравнению с тем, чего мы о нем не знаем.

— И чего же мы такого о нем не знаем?

— Я в общем, Марин, — устало протянула я. — Я совершенно ничего о нем не знаю и, если честно, сильно вдаваться в подробности не хочу. Это все не по мне.

Так оно и было. Даже если всего на мгновение задуматься и представить отношения с таким мужчиной, то да… наверное, он мог бы мне по-настоящему понравиться, но, как бы шаблонно это ни звучало, и я, и Марина понимали, что Бестужев — птица не моего полета.

Вот Аля… Але Ян Даниилович был бы под стать. Или же она ему… но с ней ему однозначно было бы не стыдно выйти на какую-нибудь светскую вечеринку.

— Так, все! — я практически прокричала. Не на Марину, а на идиотский поток собственных мыслей. — Хватит о Бестужеве. Я думаю, что мы и не пересечемся с ним больше.

Марина хитро улыбнулась, словно что-то знала наперед, и потянулась за «Филадельфией». Правильно, пусть лучше жует, чем говорит со мной о Бестужеве.

Только вот уже утром, когда я во второй раз за все время опять не опоздала, а даже явилась немного раньше, ко мне подошел сам Матросский — начальник маркетингового отдела, в который меня взяли. Видела я Матросского до этого лишь издали. Даже на работу меня принимал более мелкий начальник, а потому, когда Бестужев сказал сообщить что-то Матросскому, я так и не решилась, позвонила девочкам в нашей приемной, и все.

— Добрый день, Станислав Андреевич, — рассеянно почти проблеяла я, когда мужчина среднего возраста и, в общем-то, совершено не дурной наружности, но полностью седой, замер у моего стола. Он хмуро мне кивнул, а затем коротко отдал распоряжение:

— К одиннадцати зайди к генеральному. — Мускул на его щеке дернулся, а затем он резко развернулся на пятках и ушел.

— И что это было? — послышалось позади меня от девочек, работающих со мной в одном кабинете, а я лишь пожала плечами.

Если бы я знала…

Вряд ли Бестужев решил подарить Лике еще одну статуэтку. Для этого он точно не стал бы вызывать Матросского.