Ребенок на заказ, или Признания акушерки

Я долго смотрела на телефон в своей руке, а потом заплакала, прижимая его к сердцу. Я села на стул рядом с кухонным столом и разрыдалась так, что слезы лились на его мраморную поверхность. Я думала, что острота горя, душераздирающая боль уже прошли, но этого явно не случилось.

Я приходила в себя минут двадцать. Потом снова взглянула на телефон, на этот раз с внутренней решимостью. Нужно сменить приветствие. Но дело было в том, что я понятия не имела, как это делается.

И еще мне пришло в голову: а что скажет Грейс? Я помнила ее реакцию, когда она вошла в спальню и увидела, что я упаковала все вещи Сэма в черные мешки для мусора, чтобы отдать их в благотворительную организацию. Прошло две недели с тех пор, как его не стало, и я ощутила острую потребность избавиться от всех вещей, которые ему уже никогда больше не носить. Я слышала, что некоторые женщины хранили одежду своих мужей годами, но у меня сердце рвалось на части, когда каждое утро я видела в шкафу его костюмы, деловые и спортивные, и рубашки.

– Ты уничтожаешь память о нем! – закричала Грейс, увидев мешки. Я хотела ее обнять, хотела поплакать вместе с ней, но она оттолкнула меня и убежала в свою комнату. Я подумала тогда, что завтра она со мной заговорит, но с тех пор прошло уже двести завтра, а мы были все так же далеки друг от друга. Почему я так быстро избавилась от вещей Сэма? Было ли это нормально? Я думала, что мне это поможет. Но не подумала о том, каково мне будет видеть на их месте пустоту.

Я взяла телефон и нажала несколько кнопок, пытаясь понять, как изменить приветствие. Грейс все равно, скорее всего, не заметит. Она никогда не пользовалась домашним телефоном.

Я занималась телефоном, когда она вошла в кухню. Я вздрогнула. Я не догадалась, что она вернулась домой раньше меня, и надеялась, что она не слышала моей истерики. С самого начала я чувствовала, что должна быть сильной ради нее. Я торопливо выключила телефон, чтобы она не увидела, чем я занималась.

– Что ты делаешь? – Она подозрительно смотрела на телефон в моих руках.

– Я подумала, что нужно сменить приветствие, – призналась я. – Но я не помню, как это делается.

– Ты хочешь убрать папин голос?

Я пыталась понять, прозвучало ли в ее словах обвинение.

– Да, – сказала я. – Я думаю, пора это сделать.

Она по-прежнему смотрела на телефон, а не на меня.

Потом потянулась за трубкой.

– Пожалуй, я сумею это сделать, если ты хочешь.

– Я была бы очень благодарна.

Ловко нажав несколько кнопок, она сказала: «Привет, это Грейс». Потом протянула мне телефон, и я смотрела на него, не понимая, чего она от меня хочет. Бросив на меня взгляд, ясно говоривший «ну и тупая же ты», она нажала кнопку. – Я скажу: «Это Грейс», а ты добавишь: «И Тара», а потом я закончу. Поняла?

– Да. Хорошо. – Я придвинулась к ней ближе, наши головы соприкоснулись, и я ощутила запах ее шампуня. Я так тосковала по этому запаху! У меня образовался ком в горле.

– Привет, это Грейс.

– И Тара.

– Оставьте для нас сообщение, – сказала она и повесила трубку. – Вот и все.

– Спасибо. – Я улыбнулась.

– Всегда пожалуйста. – Она взяла яблоко из вазы с фруктами и направилась к двери. Я хотела схватить ее в объятия. Я хотела задержать ее в кухне. Я хотела спросить: «Ты смогла заснуть после своего кошмара? Расскажи мне, как у тебя прошел день. Кто твой любимый преподаватель в этом семестре? Ты говорила с Кливом?»

Но я заставила себя удержаться, потому что то, что только что между нами произошло – пусть это было что-то незначительное, – показалось мне чудом, и я не хотела разрушить это впечатление.

21

Анна

Вашингтон, округ Колумбия

Брайан и я сидели напротив Дуга Дэвиса, специалиста по трансплантации в детском отделении. Он листал объемистую историю болезни Хейли. Вынув из пачки один листок, он положил его на стол и постучал по нему пальцем.

– У меня здесь результаты анализа ткани ее костного мозга, – сказал он, – и, к сожалению, у нее клетки такого типа, что будет трудновато подобрать донора. Но не невозможно, так что для пессимизма оснований нет. – Он посмотрел прямо на меня. Значило ли это, что я выглядела пессимистически? Я была до смерти перепугана. Разве это одно и то же?

Было странно находиться в детском отделении без Хейли. Она гостила у Мэрилин и девочек, и я не могла дождаться, когда сегодня вечером услышу все о ее пребывании там. Я была рада дать ей возможность сменить обстановку, но три дня без нее давались мне тяжело. Я тосковала по дочери. Мысль вернуть ее в больницу для очередного сеанса химиотерапии была мне ненавистна.

Утром она мне позвонила, и сразу можно было сказать, что она чудесно проводила время со своими двоюродными сестрами. Они катались на домашнем катке, устраивали пикник на заднем дворе, ходили в кино и часами бродили по магазинам. От последнего способа времяпрепровождения я была не в восторге, но мне хотелось, чтобы Хейли получала от жизни как можно больше удовольствия. Если ей нравится шататься по магазинам, так пусть шатается, черт побери!