Ребенок от мужа сестры

Единственное — не буду препятствовать его общению с сыном. Он имеет право с ним видеться, да и Саша имеет право знать, кто его отец.

Ему важно знать, кто его отец, и, конечно, общаться с ним. Как бы то ни было, мальчику нужен папа, который у него есть, чтобы он научил его всему, вырастив из него настоящего мужчину. Хотя я не сомневаюсь, что мой мальчик вырастет достойным мужчиной, которым я всегда буду гордиться, что бы он ни сделал.

Подхожу к кровати, приподнимаю одеяло, забираясь в пуховое теплое объятие, где так хорошо и спокойно. В отличие от человека, что так и остался стоять на том же самом месте. Не знаю, чего он добивается, но я не хочу с ним разговаривать.

Я устала и хочу спать. Ян сам всего несколькими словами дал понять, что я ничто в его жизни. Тогда зачем нужны были все те слова, прикосновения там в гостиной? Чего он, чёрт побери, добивался?

Моего доверия?

Ничего подобного. Я глупая, потому что, стоило только увидеть его, как тут же растаяла, как мороженое на солнце.

— Тея, — слышу за спиной.

— Я не хочу с тобой разговаривать, Бергер, — укутываюсь с головой в одеяло, сжимаясь в клубок натянутых нервов.

Быстрее бы он ушёл, и тогда я бы смогла спокойно и глубоко вздохнуть.

Слышу щелчок. Ушёл. Выдыхаю. Но всё так же не выползаю из своего кокона, желая остаться там навечно. В нём тепло и так хорошо, что не хочется выбираться.

Неожиданно вторая половина кровати прогибается, говоря о том, что на неё кто-то забрался. И этот кто-то может быть только один человек — Бергер. Чёрт бы его побрал!

Что он вытворяет?

Я не приглашала его в свою комнату и уж тем более к себе в кровать. Ему здесь не место. Пускай идёт спать на диван. Да, он жёсткий, но там ему и место.

— Я тебя не приглашала в свою кровать. Иди спать на диван.

— Там жёстко и холодно, — слышу недалеко от себя.

В следующую секунду его лапища ложится мне на живот, дергает на себя так, что моя спина впечатывается в его мощную грудь.

Тея

Наглость — второе имя Яна. Брыкаюсь, пытаясь вывернуться из цепких оков, которыми окутал меня Бергер. Но куда уж мне, хрупкой девушке, справиться с мужчиной намного сильнее меня?

— Прекрати дёргаться, — слышу позади себя и чувствую, как ещё крепче меня стискивают.

— А ты прекрати меня лапать! И вообще, иди на диван, а не хочешь туда, так предлагаю на коврике возле двери. На выходе, — добавляю, чтобы понял, что не хочу его видеть.

— Хватит себя вести как маленький ребёнок, Тея. Взрослая женщина, а ведёшь… — замолкает.

— Ну, что ты замолчал? Продолжай, — подначиваю.

Понимаю, что не нужно ссориться. Это ни к чему хорошему не приведёт, но внутри такая буря поднимается, что трудно её сдерживать. Ян не хочет посвящать меня в свою жизнь, тогда что вообще он здесь делает?.. Я не прошу и не лезу в его душу, потому что и так знаю — мне нет там места, но он мог бы ответить хотя бы на элементарные вопросы.

Но оказывается, что нет. Ко мне нет никакого уважения. Да в общем-то и ничего остального тоже нет.

— Тея, ты словно бестия.

— А ты что, не знал? Мне казалось, зная человека больше десяти лет — можно понять, что он из себя представляет, если не полностью, то хотя бы частично, — толкаю его локтем в грудь, и это производит положительный эффект — я выпутываюсь.

Отбрасываю одеяло назад, встаю, беру свою подушку и бреду к выходу. Если ему так хочется спать здесь — пускай так и делает, а меня уж увольте. Не хочу находиться с ним рядом.

— Тея, хватит вредничать. Вернись на место, — окликает меня Бергер, но мне всё равно.

— Иди ты к чёрту, Бергер, — злюсь.

Продолжаю идти, не обращая на него никакого внимания. Посплю внизу на диване, раз он не хочет. Да, он жесткий, но уж лучше так.

Спускаюсь вниз, подхожу к дивану, кидаю подушку, заваливаясь на неудобную мебель. Ворочаюсь, пытаясь улечься так, чтобы мне было удобно, но чувствую буквально всем телом, насколько он жёсткий и как некомфортно на нём спать. Но выбора у меня нет, поэтому приходится вывернуться так, чтобы было более-менее удобно.

Сворачиваюсь калачиков, прижимая колени к груди, прикрываю глаза. Но вот только унестись в мир снов не получается, словно чего-то не хватает — или, я бы даже сказала, кого-то.

Не слышу, как ко мне приближаются. Лишь чувствую дыхание на моей шее, отчего короткие волоски поднимаются дыбом. Лёгкий поцелуй — распахиваю глаза. Ладонь аккуратно ложится на мою талию, движется поперёд живота, останавливаясь прямо посередине. Спускается вниз — задерживаю дыхание, не в силах произнести ни слова.

Ну, кто из нас тут бестия, а точнее — бес? Уж точно не я.

Рука Яна пробирается под белоснежную шелковую кофту. Пальцами ведёт вверх, очерчивает круг на плоском животе.

— Тея, — подаёт голос, продолжая ласкать моё тело, отчего меня охватывает сладкий озноб. — Я не могу тебе ничего сказать не потому, что не доверяю, а потому, что хочу уберечь тебя от всего, — вновь поцелуй, но уже за ушком.

— От чего меня оберегать? — спрашиваю.

— Есть от чего. Я тебе всё расскажу, но не сейчас. Потом. А теперь спи, — шепчет.