Ребенок от подонка (СИ)

У бригады ремонтников была договоренность с клининговой компанией, и они активно проталкивали ее услуги. Но я отказалась именно из-за того, что они могли выбросить то, что дорого мне как память, а для них – мусор. И бригадиру каждый день названивала, напоминая, что ничего выбрасывать нельзя.

Видимо, мне отомстили. Да, не выбросили ничего, но после себя оставили максимально много грязи. Я достала из сумки рулон мусорных пакетов, и начала их заполнять. Первый, второй, третий, четвертый. А затем начала выносить их на улицу.

Кажется, я погорячилась, решив, что мы сегодня сможем переехать. В антисанитарию я ребенка не повезу!

Я шла к подъезду, разминая перетруженные руки, и кивнула старушкам. Собрались у входа, несмотря на холод, и сплетничают.

— Павел-то скоро домой? Не засиделся он в энтой больнице?

— Скоро, Эмма Ринатовна, – кивнула я, прикидывая, что мне еще спальню разбирать, и отдраивать всю квартиру с потолка до пола.

— От же ж бедовая, – покачала головой баба Катя, глядя мне за спину. — Смотри-ка, опять явилась.

Я обернулась, и увидела девушку с коляской. Хорошенькая, как куколка. Волосы с калифорнийским окрашиванием, будто она все лето рассекала океанские волны на сёрфе, белая шубка и изящные сапожки.

— А кто она? – спросила я.

Бабульки знают всех. Даже тех, кто на пару месяцев останавливается на съемной квартире.

— Да ходит дура к своему бывшему, все на совесть давит. Чтобы на ребятенка денег дал, – скривилась Эмма Ринатовна.

— А он не дает, да? – я сразу прониклась сочувствием к незнакомой, но такой трогательной девушке.

— Она кому попало давала, вот теперь и ей не дают, – выплюнула баба Катя, и я поняла, что если задержусь, то придется мне слушать, какая молодежь пошла, и что в их время такого не было.

— Ладно, пойду я. Всего доброго, – улыбнулась бабулькам, и еще раз оглянулась на девушку, которая уже подходила к дому с коляской.

Раздалась приглушенная музыка, эта Снегурочка потянулась к карману, убрав одну руку от коляски, покачнулась на каблуках, заскользивших по раскатанному малышней льду, и начала падать. И из-за того, что опору она нашла в коляске, колесико слетело, и уже сама коляска начала неумолимо крениться.

— Боже, – я в три шага подбежала к коляске, и выхватила из нее ребенка прежде чем и сама коляска, и девушка упали на лед.

— Мать твою! Говно китайское, мля, – выругалась девушка, уперлась ладонями в лед, и начала подниматься, постанывая.

— Наклюкалась уже, – услышала я презрительный голос бабы Кати за своей спиной.

— Да пошла ты, грымза вонючая! – вызверилась девушка, поднялась на ноги, а затем от души пнула коляску. — А говорили, что почти новая. Эту хреновину видимо при моем деде китайцы лепили на соплях.

Может, бывший этой Снегурочки, и козел, но сочувствия у меня к ней поубавилось. Ребенок в моих руках надрывается, одет как попало, а ей хоть бы что. Я привычно укачиваю малыша, шепчу бессмысленные словечки – это легко, судя по тяжести они с Мариком примерно одного возраста.

— Ну, маленький, тише, – я спрятала его личико у себя на груди, чтобы ребенка не резало холодом, и поправила его шапочку. — Сейчас мама отряхнется, и вы пойдете домой.

— Все нервы мне вытрепал. Что он, что его папаша. Кто вообще детей придумал? – Снегурочка подняла коляску со снега, и начала внимательно ее разглядывать, катая с места на место. — В ремонт придется везти. Тьфу, блин. Вот и покупай на этом Авито, кругом обман, – она взглянула на меня, и мило улыбнулась: — Ой, не поблагодарила, прости. Спасибо, в общем. Хоть кто-то приличный в этом гадюшнике живет. Я Дарина.

— Соня, – представилась я, ожидая, что она сейчас заберет у меня ребенка, которого почему-то категорически не хочется отдавать этой девушке.

Я, конечно, сама не ангел. И у меня были моменты, когда я на весь мир злилась. Шла с коляской, Марк плакал навзрыд, прохожие смотрели осуждающе. И это после того, как я через пробки добралась в поликлинику, сидела там в очереди, и знала, что дома не отдохну, а пойду в магазин, приготовлю еды на пару дней, уберусь, и выполню домашнее задание. А потом отключусь на пару часов, чтобы проснуться, и пойти на учебу.

У этой девушки тоже явно плохой день, но мне ее не жаль. Что это за мать такая? Я стою с ее ребенком, а вдруг я сумасшедшая, какой меня Камиль считает, но ей плевать.

А малыш устроился так удобно, начал успокаиваться в моих руках, и я немного отодвинула его от своей груди, чтобы взглянуть на личико.

— Его Лев зовут.

— Лёва, – улыбнулась я малышу. — Сладкий какой!

Хорошенький до ужаса! Дарина светленькая, а сынок у нее темноволосый. Шапочка съехала, и я увидела. Щечки пухлые, хоть и зареванные, но это для меня привычно.

— Моего сына Марк зовут. Марик, – сказала я ей, и через силу заставила себя протянуть Дарине ребенка. — Держи.