Ребенок от подонка (СИ)

Пока мы поднимались на лифте, я силилась вспомнить лицо Руслана, да так и не смогла. Помню темные волосы, которые на солнечном свете краснотой отливали. Помню бешеные, веселые глаза, но все воспоминания смазаны.

Я о чем только не думала в эти часы, и наверное, узнай психиатр о моих мыслях, на меня бы смирительную рубашку надели. Камиля обвинила во всех грехах – мысленно и вслух, и все это противоречит логике. Он бы не стал врать про отцовство, но в душе я не могу поверить в то, что Марк не наш с Камилем. Он же так похож на Кама! Он же вылитый…

Вылитый Руслан.

Нам открыл дверь молодой мужчина лет тридцати на вид, и я сразу вспомнила, как выглядел Руслан. Вспомнила в мельчайших подробностях. А еще поняла, что сходство Камиля и Марка – плод моего воображения. Я хотела его найти, и находила.

Нет. Марк похож не на Камиля, или меня. Он похож на Руслана, и на этого мужчину, который открыл нам дверь.

— Привет, Макс, я звонил недавно. Не знаю, помнишь меня, или нет, мы с Русом общались. Камиль, – протянул он руку, и мужчина пожал ее. — А это Соня.

— Помню, проходите. Что-то случилось? – нахмурился Максим, разглядывая нас. — Вы что, только узнали, что мой брат погиб? Потому так выглядите?

Максим с недоумением взглянул на меня, на мое заплаканное лицо, а я не знала, что ответить.

— Сынок, у нас гости? – в коридор вышла женщина лет пятидесяти на вид, и приветливо нам улыбнулась.

Сынок. Максим – брат Руслана, а эта женщина – их мать. Семья Марка.

— Нам нужно поговорить. Простите, сразу задам пару вопросов, и позже объясню, в чем дело. У вас в семье есть случаи муковисцидоза? И родимое пятно… Руслан говорил, что у вас почти всем передается…

— Да, – перебил Максим, — у меня тоже есть, у Руса было, у отца тоже. Я про родимое пятно. А муковисцидоз… разувайтесь, и проходите. Но сначала придется объяснить, к чему такие вопросы, а затем получите ответы.

Камиль вопросительно взглянул на меня. Наверное, в этот момент я вдруг научилась читать его мысли, ведь я отчетливо поняла – он дает мне шанс схитрить, солгать. И правду узнать, и о Марке не рассказать. Шанс оставить все как есть.

Может, будь я в себе, я бы этим шансом воспользовалась, как бы нечестно это ни было по отношению к родным Руслана. Но в голове настойчиво бьется мысль, что если я буду лгать, я могу потерять Марка. Меня итак уже наказали, хотя ничего плохого я не сделала, а за ложь я расплачусь самым дорогим.

Нельзя врать.

— Есть маленький ребенок – сын Руслана, – выдавила я из себя. — Я его растила, считая, что он мой, но это не так. Детей перепутали. Марк сейчас в больнице с подозрением на муковисцидоз. Пожалуйста, расскажите нам про семейные болезни, и ради всего святого, скажите, что у вас в семье не было этой болезни!

— Что вы несете? – нахмурился Максим. — Что за бред?

— Вот, – я выставила телефон экраном к Максиму и его матери, предварительно разблокировав его. На заставке фотография Марика.

Максим мельком взглянул на экран, и еще сильнее нахмурился, а вот его мать ахнула:

— Боже правый! Сейчас я все вам расскажу.

ГЛАВА 13

— Стоп, – Максим остановил свою мать. — Сначала расскажите все, а потом уже будем откровенничать!

Камиль раздраженно выдохнул сквозь зубы, а вот я смогла себя пересилить.

Неприятно было рассказывать про это родимое пятно. Про то, что не заметила подмену ребенка. Да вообще про все. Говорила, и казалось, что своими словами своего сына от себя отдаляю. Когда произносишь вслух слова про то, что твой ребенок тебе же не родной – это будто бы отдаляет его, делает историю реальной.

И приходится начинать верить.

— Такое пятно? – Максим, не стесняясь, спустил джинсы, и я внимательно разглядела эту метку.

— Да. Точно такое же. Только меньше, конечно. И не такое темное.

— Потемнеет, – вздохнула Алина Ярославовна, и с легким укором обратилась ко мне: — И вы не заметили подмену? Это вообще возможно? Если бы мне принесли не моего ребенка, я бы…

— Не стоит, – покачал Камиль головой.

И я была ему благодарна.

Сама себе без конца этот вопрос задаю – КАК??? Но да, не заметила, и не почувствовала. Может, если бы роды проходили не в таком стрессе, я бы что-то и распознала, не глазами так сердцем. Но мне было так плохо, я думала что и сама умру, и ребенок не выживет, что когда увидела Марка, просто была счастлива. А потом было не до того, чтобы копаться в себе, и сравнивать.

— У отца был муковисцидоз, – бросил Максим. — Он достаточно долго прожил, ему обещали короткую жизнь.

— Ему говорили, что юность он не переживет, – грустно произнесла Алина Ярославовна. — И жениться на мне запрещали, чтобы «жизнь девочке не портить». Затем твердили, что взросление детей он не увидит, первые школьные годы… но он успел. Не так много, но успел – и сыновей вырастить, и пожить. Но мы его потеряли. У Максима этой болезни нет, у Руслана тоже не было, не болезнь его погубила.

— Отец болел, один из старших братьев и дядя, – жестко добавил Максим. — Всех мы потеряли. У меня детей точно не будет – эта болячка по наследству передается. Не хочу наблюдать, как мои дети погибают. И мальчик этот – не наша проблема.