Ребёнок от звёздного мальчика (СИ)

— Люблю весну. Эти деревья в зелени, зарождение того, что умерло.

Я знаю о чем он.

— Все будет хорошо, — кладу руку ему на плечо. — Я как раз по этому поводу. В Сколково получили новые положительные результаты испытаний. Нужно только время.

— Которого у меня нет. Видишь, не всё можно купить за деньги, — уж мне ли не знать. Ни только здоровье, но и любовь.

Что-то в последнее время я все чаще думаю о ней.

— Какие люди глупые. Тратят время на ерунду, не понимая, что оно так скоротечно.

Вот и он туда же.

— О ком ты?

— О нем, — Гена разворачивается и открывает папку. — Ты же помнишь Ника Звездного, мужа моей племяшки? — как тут забыть.

— А что с ним? Слышал, что его фильм стал очень популярным.

— Ты не смотрел?

— Нет. Меня раздражают боевики. Все ложь. Тем более американские. А что там?

— Да меня тоже мало волнует сюжет. В основном актриса, с которой он закутил, — кладет на стол фотографию блондинки и Ника. Парочка идет рядом друг с другом, оба в очках, Ник надвинул на голову капюшон, но всё равно я его узнаю.

Как? Можно было променять Агнию на эту?

Одни получаю то, о чем другим остается только мечтать, но не ценят, размениваются на ширпотреб.

— У них же семья, ребенок. — Она была счастлива. Я видел снимки, которые делала служба охраны.

— Ребенок, — хмыкает Серебров. — Разбогател, возомнил себя пупом земли и пошел в разнос. Не до сына ему и не до Аи. Собственно, как я и думал. Деньги, слава такие сладкие и пьянящие. Не он первый, не он последний потерял голову.

— Как Ая? Она знает?

— Видела все своими глазами. Застала его со Стоун в гостинице, в самый разгар, — морщусь.

Бедное рыжее солнышко. Я ведь точно знаю, что она его любит, поэтому тогда и отступил.

— Собрала вещи и переехала к матери вместе с сыном.

Достает из папки новые фотографии и кладет передо мной.

Ая стоит возле машины, задрав голову смотрит на окна дома. Грусть, боль, усталость. Столько всего в этом взгляде зеленых глаз. Только спустя минуту замечаю хитрый внимательный взгляд Сереброва.

— Кхм, — тушуюсь, возвращаю фотографию на стол.

— Всё еще сохнешь по ней?

— Какая разница? — раздражаюсь.

— Любишь мою племяшку, — не спрашивает. — Я знаю. Поэтому и не женился до сих пор.

— Геннадий Леонидович! — взрываюсь я.

— Ладно. Успокойся. Раздухарился. Поручение для тебя есть. Нужно съездить переедать Ольге лекарство. Давление у нее скачет, а пьет всякую бурду дешёвую. Достал ей нормальное.

— Почему я? Больше послать не кого? Я не могу. У меня дел еще полно. Собрание провести нужно, в Сколково съездить.

— Без тебя разберутся. За одно посмотришь как там Ая, только осторожно. Может помощь нужна. Она же коза гордая, сама никогда не попросит. Марат, я прошу тебя не как моего партнера, а как друга, — мне всё это не нравится. И это поездка очень напоминает сводничество.

Не хочу. Точнее. Не могу. Но всё равно соглашаюсь.

— Хорошо. Съезжу.

Ая

Дождь барабанит по стеклам балкона, воздух свежий, чистый. Смотрю на стену ливня, бегущих людей и парочку, целующихся прямо под дождем. Веселые, влюбленные. У них все еще впереди.

Мысленно уношусь в прошлое, когда мы с Ником точно так же могли целоваться посреди улицы, смеяться. Я запрыгивала ему на спину, а он кружил меня.

Почему-то совсем не хочется вспоминать последний год. Те воспоминания лечат, навевают приятную грусть, а последние… Убивают.

Чувствую себя столетней бабкой. Я честно противостояла черноте, затягивающей душу, но она меня накрыла.

Мама встает рядом со мной, а я продолжаю смотреть на влюблённых.

— Даня всё ещё спит. Когда проснётся, хочу приготовить пирог.

— Пирог это отлично, — безэмоционально замечаю я.

— Ая, ты как?

— Никак, — пожимаю плечами.

— Знаю, сейчас не время, но я должна сказать. Ник снова заезжал, пока вы с Даней были на прогулке, — я напрягаюсь, слыша имя мужа, вопросительно смотрю на маму. — Кричал, угрожал, требовал впустить. Я ему снова повторила версию, что ты здесь не появляешься, что сняла квартиру, но где, не скажу. Ты же понимаешь, что не сможешь прятаться вечно от него. Вам нужно поговорить, — горько хмыкаю я.

— Наговорились на годы вперед.

— Но он, всё же отец. Имеет право знать, где сын. — вскакиваю.

— Не отец! Я многое могла бы стерпеть, пережить, но он отказался от Дани! Выставил меня черте кем! Это я ему даже спустя сто лет не прощу! Видеть его не хочу!

— И что? Так и будешь сидеть здесь? А как же работа?

— Я отменила заказы.

— А садик?

— Боюсь, что он придет и заберет Даню. Будет снова пытаться заставить вернуться, используя сына.

— Да ну. Он, конечно, ужасно поступил с тобой, но не опустится же до такой низости.

— Я уже не знаю, что от него ожидать.

— Мам? — сонный Даня трет глаза.

— Выспался? — тяну улыбку, обнимаю сына и целую в лоб. Он не должен знать в каком я состоянии.

— Ты снова грустишь? — проводит по щеке теплой ладошкой. — Из-за папы, да?

— Кто грустит? Всё хорошо. Задумалась просто. Бабушка пирог собралась делать. Пойдем поможем? — он кивает.

На кухне замешиваем тесто, показываю сыну как нужно, он повторяет. Хитро улыбаясь, касается моего носа липкими руками и заразительно хохочет.