Ребенок зеркала

Второе, более важное отличие касается отношения реального тела ребенка к образу, возвращаемому зеркалом. Как известно, в теории Лакана образ стадии зеркала» предвосхищает на уровне воображаемого более позднее единство символического Я и является в первую очередь неким миражом целостности и зрелости при наличии реальной разобщенности и незрелости тела ребенка. Поэтому стадия зеркала Лакана будет неким исходным и первичным опытом. Положение, которое ты выдвигаешь в своей книге, предполагает совершенно иной подход к проблеме. Прежде всего, тело ребенка, которое подвергается воздействию зеркала, не является реальностью разобщенной и расчлененной, но слитной и непрерывной. Вместо противопоставления расщепленного тела глобальному отраженному образу, которое мы имеем в теории Лакана, ты противопоставляешь – одновременно взаимно их дополняя, – два различных образа: образ отраженный и бессознательный образ тела. Другими словами, ты смещаешь основополагающее противоречие стадии зеркала Лакана. Он делает ставку на противоречие реального тела и отраженного образа, считая, что в нем все решится; а для тебя, напротив, реальное тело само уже является неким континуумом, и ты ставишь на противоречие между двумя образами: с одной стороны, бессознательный образ тела, с другой стороны, отраженный образ, который способствует оформлению и индивидуации первого. Если вы принимаете предлагаемые мной теоретические различения, мы можем заключить, что стадия зеркала у Лакана знаменует некое начало, а у Дольто подтверждает первичную нарциссическую индивидуацию, уже запущенную вместе с глубинным нарциссизмом.

Отличие третье и последнее имеет отношение к аффективной природе воздействия, которое образ зеркала производит в ребенке. Лакан квалифицирует это воздействие как «ликование», в то время как Дольто видит в нем болезненное переживание кастрации. Первый рассматривает ликование как аффективную захваченность, означающую допущение ребенком собственного образа. Напротив, Франсуаза Дольто видит в кастрации болезненное признание ребенком пропасти, отделяющей его от образа. Мы могли бы подвести итог, утверждая: с точки зрения Дольто, первичный нарциссизм появляется в результате преодоления испытания, и ребенок это проделывает с тем, чтобы не быть отраженным образом, который зеркало ему посылает.

Подводя итог, расстояние между лакановской позицией и позицией Дольто может быть представлено различием способов понимания природы поверхности зеркала (плоскостной или психической), другое различие состоит в выборе противоположных полюсов зеркального опыта (реальное тело/отраженный образ); и, наконец, третье различие заключается в способе оценивать аффективное воздействие зеркала.

Прошу меня извинить за пространное вводное рассуждение, но учитывая роль, отводимую в книге Франсуазы Дольто зеркалу, сопоставления с лакановской теорией стадии зеркала избежать невозможно.

Ф. Дольто:

– Я от души благодарю тебя за напоминание о моих первых шагах, и за такое ясное изложение многочисленных вопросов, составляющих сложную проблему, проблему зеркала. Парадоксальным образом дети, ставшие моими главными учителями в том, что такое зеркало, а через это – что такое первичный нарциссизм, были как раз теми, кто не имел глаз, чтобы видеть, то есть слепыми от рождения. Эти дети никак не могли исследовать проявления зрительного образа, но тем не менее сохраняли неповрежденным развитый бессознательный образ тела. Их лица обладают поразительной подлинностью и создают впечатление, что сквозь них проглядывает образ тела, живущий внутри.

Ж.-Д. Назьо:

– Пример слепых детей представляет особый интерес, поскольку ставит проблему построения бессознательного образа тела, несмотря на отсутствие испытания зеркала.

Ф. Дольто: