Ребенок зеркала

– Но что же такое это изменение? Давайте вспомним, что в конце книги есть очень удачные страницы, где Франсуаза Дольто, говоря о собственном желании, дает самое лучшее, с моей точки зрения, определение понятия изменения. Вот пример со страницы 323: «Моя работа психоаналитика заключалась в том, чтобы задавать пациенту вопросы там, где, как я чувствовала, его поведение адресовало вопросы мне, и задавать их именно в той мере, в какой сам пациент адресовал мне вопросы в рамках отношения, которое он со мной устанавливал». Именно эта фраза напомнила мне об идее изменения в значении, близком к понятию вариаций в музыке. Потому что вывод, который мы делаем, прочитав эти страницы, заключается в том, что в конечном счете аналитическая работа с ребенком состоит во взаимном сопоставлении не только позиций, но и темпов, ритмов и в основе своей образов тела. Это значит, что аналитик действует, организуя столкновение и перемешивание своих собственных телесных образов и образов тела ребенка. Если ты рассматриваешь работу психоаналитика как расшифровку образа тела, то становится очевидно, что расшифровать сновидение, например, не значит прочесть его, имея ввиду интерпретации, но говорить бессознательно, через твой образ тела, используя тот же код, что скрыт в бессознательном образе тела ребенка. Вспомним случай девочки, которая была неспособна брать рукой предлагаемые предметы; мы могли бы его назвать, этот случай, «девочка, имеющая рот руки».

Ф. Дольто:

– Ну да, была такая девочка, которая больше не знала о существовании рук и что руки были отверстиями оральными и анальными. Давайте вспомним, что на оральной стадии ребенок смещает оральность на все, и в первую очередь как раз на руки, и они, подобно рту, умеют брать, отпускать, говорить. Именно по этой причине, когда я хотела, чтобы она взяла предложенный пластилин, я сказала: «Ты можешь взять его ртом своей руки». И она отреагировала правильно, взяла именно рукой и поднесла ко рту. Можешь себе представить, все выглядело бы совершенно по-другому, попроси я ее взять предмет иначе: «Возьми пластилин в руку» или «Сделай что-нибудь из пластилина». Тогда слова остались бы лишенными смысла и не имели бы никакого действия. В то время как через фразу: «Возьми ртом своей руки» я ей вложила рот в руку, как если бы мое слово восстановило согласование между ее ртом и рукой.

Ж.-Д. Назьо:

– Ты предложила великолепный пример переплетения эрогенных зон.

Ф. Дольто:

– Именно. Отношение схемы тела и образа тела строится множеством переплетений влечений.

Ж.-Д. Назьо:

– С этой точки зрения, возвращаясь к понятию переходного объекта, как ты его определяешь, то есть в качестве объекта-посредника, двигающегося, увязывая разные пункты влечения, можем ли мы, учитывая это, сказать, что твоя фраза, адресованная девочке: «Возьми ртом своей руки», сама по себе создает своего рода переходной объект, поскольку представляет собой высказывание, соединяющее область рта с областью руки?

Ф. Дольто:

– Да. Наш словарь является прекрасным примером переходного объекта, который ребенок приобретает, чтобы больше с ним не расставаться. Действительно, именно благодаря словарю он входит в мир культуры, будет понят другим и будет иметь бессознательный образ тела, получивший пространственно-временные характеристики в отношении с матерью. I-ma-je, это так.

Ж.-Д. Назьо:

– До этого мы понимали расшифровку образа тела не как некое вмешательство, объясняющее ребенку, но как речь, введенную в систему кода бессознательного образа тела ребенка. Твоя фраза: «Возьми ртом своей руки», с помощью которой ты вошла в бессознательный код образа тела этой девочки, не является ли она одной из разновидностей переходного объекта? Можем ли мы сказать, что высказывание аналитика – это пример переходного объекта?

Ф. Дольто: