Ребята из дивизии «Таран»

Были у нее два помощника – ее зверята: кот Тигряшка и ручной белый крысенок со звучным именем Крыс Пузикович Голохвостов, любопытный, пронырливый усач. Они прибыли в Болшево вместе со своей непоседливой хозяйкой.

Ребята буквально смотрели Наташе в рот, кидались выполнять любое ее поручение. А когда, угомонившись, они засыпали, вожатая усаживалась на крылечке, глядела на подмигивающие ей ранние звезды и говорила подруге, вожатой другого отряда:

– Ты никогда не задумываешься, кем станут твои девчата и мальчишки? Я – часто. Может, среди них – будущий Пушкин или новый Чкалов? Кто-нибудь, я верю, обязательно станет настоящим героем, даже, наверное, многие... Интересно, правда? И именно мы можем их чуть-чуть подтолкнуть, расшевелить. Слушай, вот было бы здорово написать про них сейчас, а потом про то, что с ними будет! Представляешь, а?

Она очень любила маленьких. У себя во дворе не давала их в обиду, помогала в играх, мирила поссорившихся, разнимала драчунов. И не раз обидчикам малышни перепадало ее крепеньким кулачком.

Когда родилась младшая двоюродная сестренка, Наташа подолгу простаивала у ее кровати: пыталась уловить изменение выражения на крохотном личике, наблюдала, как ее мать, тетя Надя, пеленает малышку.

От своих пустяшных денег, выданных на школьные завтраки, она ухитрялась долгое время откладывать какую-то часть и однажды пришла в гости к тете Наде очень довольная, со сверточком под мышкой.

– Я вот тут для Милочки купила кое-что, – небрежно сказала она и вытащила несколько распашонок.

При всей своей непоседливости Наташа увлекалась и таким кропотливым делом, как рукоделие. Сделав уроки, сразу же бралась за вышивание и корпела над ним подолгу. А потом вдруг вскакивала и кидалась звонить подругам, у которых дома был телефон: тогда это встречалось не часто.

– Алло, девчонки! Что-то закисли мы! Давайте-ка в волейбол сыграем!

В один из весенних дней они приехали в парк, но не смогли достать мяч. Помочь им взялись парни, игравшие по соседству. Раздобыли же они... футбольный мяч. Может, им и вправду не повезло, но скорей всего просто решили подшутить над девчонками: посмотрим, мол, как они будут свои нежные пальчики утруждать тяжеленным мячом!

Но Наташа, не растерявшись, выскочила вперед:

– И на этом спасибо! Что ж, не выходит у нас волейбол – в футбол сыграем. Разбивайтесь, девчонки, на две команды! Что мы – хуже их?

Особого энтузиазма это не вызвало. Девочки смущались, играли вяло и робко. Только Наташа яростно бросалась к мячу, стремилась посильнее ударить или отпаснуть своему игроку. Если мяч летел по воздуху, она подпрыгивала, норовя боднуть его своей кучерявой головой. Словом, ее команда повела в счете, и противницы заворчали:

– Наташка там, как черт, мотается, а у нас команда слабее... Так нечестно! Пусть она к нам перейдет, а мы вам любую отдадим, какую выберете...

Наташка перебралась в слабую команду, и не прошло десяти минут, как та уже начала выигрывать, На следующий день участницы «исторического матча» охали, жаловались на боль в ногах, а Наташа только посмеивалась:

– Эх вы! Футбол – отличная штука. Я вот у себя во дворе с мальчишками будь здоров как гоняла!

Футбол она действительно очень любила. И отчаянно болела за московских спартаковцев.

Когда многие друзья и подруги Наташи, учившиеся на класс старше, заканчивали десятилетку, она азартно включилась в подготовку грандиозного выпускного вечера. Организовала целый самодеятельный спектакль, усадила подруг за изготовление костюмов, а сама настрочила целый сценарий. Были в нем и серьезные, и шутливые стихотворения, были расписаны роли, вмонтированы песни.

Время наступало грозовое, военное. И это, конечно, отразилось в сценарии.

Наташа что-то набрасывала своим отработанным, чуть склоненным влево, четким почерком, потом решительно зачеркивала написанное, секунду-другую покусывала ручку и снова принималась быстро писать.

– Стихи, конечно, будут паршивенькие, – призналась она девчонкам, – но я все же, как и Пушкин, «чувства добрые» своей «лирой» пробуждаю...

Сочиненные наспех, стихи и впрямь не отличались особыми достоинствами. Но встретили их горячо, много хлопали, и вечер удался на славу.

За поэзию Наташа и до этого принималась не раз. Правда, оттачивать строки, вынашивать образы, короче – заниматься этим делом по-настоящему у нее никогда не хватало терпения. Да, пожалуй, и способностей. Проза – другое дело: живые описания, сценки, картинки природы удавались ей куда лучше. В них Наташа была сама собой, в стихах – нет.

И все же, когда чувства переполняли ее, когда ей хотелось петь, она снова и снова пыталась передать это в поэтический форме:

...Я счастлива,
как можно быть счастливой
Лишь только в нашей
молодой стране...

Вот с каким радужным настроением вступала Наташа – вместе с миллионами своих сверстников – в годы, от которых вовсю тянуло порохом.