Ребята из дивизии «Таран»

«Приходится и мне, как лицу заинтересованному, написать несколько строк.

Ленька! Милый дружище, такой хороший, искренний, честный, веселый, замечательный товарищ! Идти вместе в бой, вместе бить подлых гадов-фашистов, вместе победить – это самое лучшее, что только можем мы желать. И так будет.

Может быть, мы не будем стоять рядом, плечо к плечу, но все-таки мы будем в одном ряду, ибо нас породнила война, породнило единство мысли и цели. И, где бы мы ни были, мы будем стремиться к одному – к победе. А раз это так, то наши пути должны встретиться. Они, конечно, встретятся, и не раз. И каждый раз эта встреча будет радостной и волнующей для нас. Не так ли? Так!!!

Мы наконец едем на фронт. Все говорят об этом. Поэтому до свидания. Желаю всего самого лучшего и радостного».

И Лёнина приписка:

«Прочитал Наташино суждение, ответ на мою пачкотню. Мысли вихрем, никак не соберешь... Удастся ли нам после войны встретиться! И везде, и всюду, в бою, в походе, мы будем вместе. Ты, Наташенька, права...»

Наступил февраль, февраль сорок второго года. Враг был отброшен от Москвы, и наши войска продолжали наступать на нескольких направлениях.

А в частях Коммунистической дивизии по-прежнему одно учение следовало за другим. Марши становились все продолжительнее, стрельбы шли в наисложнейших условиях. Молодые бойцы снова и снова убеждались в правоте слов комиссара Петрухина и набирались боевого мастерства, а заодно – выдержки и умения по-военному, профессионально, оценивать обстановку.

Борис с Женькой, например, азартно обсуждали Ржевско-Вяземскую операцию, и каждый ухитрялся находить свои дополнительные возможности для окружения, для окончательного разгрома основных сил группы армий «Центр».

Лене никак не удавалось прекратить эти «стратегические радения», проходившие обычно перед отбоем. Остужающе на спорщиков действовали только тихие, но весьма ядовитые замечания Сережи, которые, к общему удивлению, бывали весьма меткими.

– Как ты говоришь, Женя? – однажды переспросил он. – Атаковать и окружать врага лыжными отрядами и даже кавалерийскими частями? Это в январе-то? Кавалерией окружать танки? Так может рассуждать только автодорожник...

И Женя, хмыкнув, развел руками:

– Сдаюсь, брат! Уличил ты меня в авантюризме. Но что делать? Так хочется вдребезги разнести фашистов! А силы у нас для этого, видать, только копятся...

– Вот ты и ощущай себя, нас всех одной из таких сил, – сказал Леня. – Пока наша дивизия в резерве...

– «Пока»! Когда уже оно превратится в «сейчас»?

Это превращение произошло четырнадцатого февраля. Ранним морозным утром все двинулись в обратный путь – к Москве, на погрузку. Тот необычный день конечно же был отражен Леней в тетради с красной обложкой.