Ребята с Голубиной пади

Корецкого Левка знал как труса. Скаут в очках, по его мнению, тоже немногого стоил. Всех сильнее и опасней был лопоухий. Сун следил за своим спасителем, готовый кинуться ему на помощь.

Левка применил хитрый маневр. Он сделал вид, что хочет напасть на лопоухого, а когда тот подался назад, быстро обернулся и ударил Корецкого. Затем он бросился на лопоухого и нанес ему головой в живот такой удар, что тот упал на мостовую. Сун обезвредил третьего противника, ловко сбив с его носа очки. Скаут опустился на четвереньки и в поисках очков стал шарить по пыльной мостовой.

Левка опять было кинулся на Корецкого, но Сун крикнул:

— Еще бегут!

От Светланской к скаутам шла подмога.

— За мной! — Левка увернулся от удара лопоухого и припустился бежать.

Сун не отставал. Сердце Левки наполнилось радостью победы. Левку не огорчало отступление: ведь врагу в этом коротком бою был нанесен сокрушительный удар, да и теперь противник терпел поражение в беге на длинную дистанцию.

…Погоня осталась далеко позади.

Возбужденные, запыхавшиеся, Левка и Сун сидели на крутом склоне Орлиного гнезда. Сопка господствовала над городом. Аккуратные квадратики кварталов, опушенные зеленью, сбегали по склонам сопок к берегам бухты Золотой Рог и Амурскому заливу.

Левка показал вниз на бухту, похожую на кусок голубого неба. Там среди маленьких, как мошки, китайских лодок — юли-юли, громоздких торговых судов, хищно вытянутых эсминцев, что застыли на рейде рядом с большим серым утюгом — тяжелым японским крейсером, двигался за маленьким челноком квадрат с длинным хоботом.

— На этом кране мой отец работает. Его «Орел» на буксире тянет. А на «Орле» мой дедушка ходит, — с гордостью сказал Суну Левка и спросил: — А твой отец где работает?

Сун покачал головой:

— У меня нет отца.

— Умер?

— Да.

— А мама?

Сун опустил голову.

— Дела… — сказал Левка. — Что же ты, один живешь?

— У Корецких я живу… Худо живу… — Сун побледнел и, покачнувшись, чуть не скатился вниз.

Левка поддержал его:

— Ты что, заболел?

— Нет. Устал…

Левка стал торопливо развязывать узелок. В узелке была чашка с остатками жареной рыбы и кусок черного хлеба.

— Ешь! Сам ловил. Это, наверное, у тебя от голода голова кружится.

— Я, правда, есть не хочу. У меня голова болит, они меня били по голове.

— Поешь, и пройдет. Ну, пожалуйста!

— Тебя как звать? — спросил Сун, принимая чашку.

— Левка.

— Спасибо, Левка! Только ты тоже кушай.

— Я-то? Я, брат, сыт. Смотреть даже не могу на нее, — соврал Левка, хотя сильно проголодался. — Ну, разве за компанию. — Левка взял самую маленькую жареную рыбку, отщипнул от ломтя немного хлеба, а остальное отдал Суну.

Сун съел все до капельки и начисто вытер мякишем чашку.

— Ты, что же, опять к ним пойдешь? — спросил Левка, завязывая чашку в платок.

Глаза Суна сверкнули.

— Нет! Я никогда больше не пойду к ним. Они шибко плохие люди, — взволнованно заговорил он, дополняя слова быстрыми жестами. — Я год у них работал. Все делал. Солнца еще нет — Сун встает. Солнце давно спит — Сун еще работает. А сегодня этот хунхуз…

— Игорь, что ли?

— Да. Он хотел украсть деньги у своего отца и разбил вазу, а сказал: «Сун разбил». Я сказал: «Это он разбил!» Дядюшка Ван Фу тоже говорит: «Неправда, Сун не бил вазу!» Хозяин ударил дядюшку. Игорь и эти еще двое стали меня выгонять… Бить… Мы бы и так ушли с дядюшкой Ван Фу, если бы они отдали наши деньги. Мы совсем ничего не получали.

— Где же твой дядюшка?

— Нет, он не мой дядюшка! Я просто его так зову. Он очень хороший. Это его хозяин палкой ударил.

— Ну, а он стерпел?

— Нет! Я видел, как они с хозяином дрались…

— Жалко, мало мы им дали! Но ничего, мы еще с ними встретимся! А теперь пошли к нам домой! А завтра пойдем в порт. Я там знаю одного товарища из молодежного союза, он тебе поможет рассчитаться с этими буржуями. Про дядюшку тоже разузнаем. Это им так не пройдет. Сейчас не такое время, чтобы рабочих палками бить! — Левка встал. — Пошли, Сун, что ли!

По дороге Сун рассказал Левке о своей короткой, но полной горя и обид жизни. Он не помнил родных. Мать и отец умерли, когда ему было два года. Воспитывался он до шести лет у дяди, а потом попал к бродячим артистам. Через год хозяин цирка разорился и продал Суна ресторатору на пассажирский пароход. Этот пароход ходил в Нью-Йорк, Токио, потом стал совершать рейсы между Шанхаем и Владивостоком. Во Владивостоке Сун заболел и попал в портовую больницу, а потом к Корецким.

— Ты и в цирке был? — удивился Левка, выслушав рассказ Суна.

В подтверждение своих слов Сун прыгнул на выступ скалы и сделал стойку на руках над самым обрывом.

— Ой, упадешь! — Левка схватил гимнаста и поставил его на ноги.

Мальчики пошли в Голубиную падь. Здесь, у станции почтовых голубей, от которой получил свое название поселок, они встретили ватагу ребят во главе с Колей Воробьевым.

Левка познакомил ребят с Суном, коротко рассказал его историю и красочно описал бой со скаутами.

Коля расправил плечи:

— Эх, жалко, нас не было!..