Ребёнок от босса. Научи меня любить

– Может быть и охренел, Инна, – кивает головой мужчина, уперев кулаки в бёдра, – но сработало же. Ты, наконец, назвала меня по имени и на «ты». Видимо, того факта, что я отец твоих детей тебе было недостаточно, а вот посасывание твоего языка, как оказалось, более действенный метод. Что ж, я это учту. Не поймёшь с первого раза и опять начнёшь обращаться ко мне Глеб Викторович, придётся повторить…

Я настолько обалдеваю от его слов, что у меня даже челюсть вниз падает.

Он мне, что, поцелуями угрожает?!

Набираю в лёгкие воздух и резко выпаливаю:

– Да ты… Ты просто… подлец! Не смей больше в меня тыкать этим своим… своим поганым языком! И лапать меня своими грязными пальцами!

– Тыкать только языком нельзя? – усмехается мужчина.

Он ещё и смеётся?!

– Гад! Подлец! Подонок! Козёл! Если ещё раз ты ко мне…

– Инна, спасибо, конечно, за красочную оценку моей личности, но я тебе уже объявил условие, при котором состоятся дальнейшие поцелуи. Будешь выкать – буду тебя целовать. И учти, Александрова, услышу «Глеб Викторович» и могу подумать, что тебе понравилось со мной целоваться, и ты специально на обмен жидкостями напрашиваешься. Поняла?

ЧТО?!

Зажмуриваю веки и шумно выдыхаю, изо всех сил пытаясь справиться с разгорающимся бешенством внутри, затем медленно поднимаю ресницы и вздёргиваю подбородок.

– Поняла, Глеб, – растягиваю губы в кривой улыбке. – Теперь всегда буду называть тебя «Глеб». Смотри потом не начни умолять об обратном, чтобы я снова стала обращаться к тебе на «вы» и по имени-отчеству.

Резко разворачиваюсь и иду заклеивать оставшиеся коробки.

Позади раздаётся присвистывание и тихий смешок «кошмар, а не женщина».

Что бы ты гад своим собственным языком подавился!

* * *

Спустя примерно полчаса мы отъезжаем от дома, где я прожила несколько месяцев и планировала воспитывать своего малыша. Возможно, меня бы охватило гораздо больше эмоций в связи с переездом, если бы не этот чёртов поцелуй, от которого меня до сих потряхивает.

Я никак не могу даже мысленно принять тот факт, что Воронцов меня поцеловал. Это просто дико. Странно. Невероятно. Мой босс, который большую часть времени, что я работаю в АртПитерГрупп, меня ненавидел, постоянно шпынял и дёргал, вдруг набросился на мои губы, якобы для того, чтобы я перестала ему выкать.

Невольно прикладываю пальцы к губам. Они всё ещё горят, поцарапанные щетиной на его щеках и подбородке.

Между ног снова ноет от воспоминаний о поцелуе, о чувствах, которые он во мне вызвал.

«И учти, Александрова, услышу «Глеб Викторович» и могу подумать, что тебе понравилось со мной целоваться, и ты специально на обмен жидкостями напрашиваешься».

Козёл…

Но я не могу врать самой себе, что мне было неприятно с ним целоваться.

К сожалению, это было даже слишком приятно. Настолько, что я от шока до сих пор отойти не могу.

Машинально скашиваю взгляд на Воронцова. Он спокойно ведёт машину, лениво покручивая руль. У него будто ничего и не случилось. Как всегда каменный, холодный…

Хоть я его и осадила в квартире и явно чувствовала его желание, когда он меня целовал, всё же у меня нет никакой уверенности, что на Воронцова поцелуй произвёл хотя бы отчасти такое же впечатление, какое произвёл на меня.

Наверное, он не почувствовал ничего особенного, поэтому ему удаётся сейчас оставаться таким отстранённым.

Боже, о каком бреде я думаю? Меня волнует, насколько сильно мой босс меня хочет снова поцеловать?!

Ну, проверить легко. Снова назвать его «Глеб Викторович», и будет ясно…

«Господи, Инна, что за чушь в твоей голове?!»

Сигнал телефона в сумке прерывает поток моих неадекватных мыслей. Я достаю мобильник и разблокирую экран. Сообщение пришло. Номер не определён.

Хмм. Странно.

Открываю содержимое «Привет. Как дела?»

Ошиблись что ли?

Не придав значения, бросаю телефон обратно в сумку.

– Тот альбом с фотографиями в квартире… Ты сделала все эти фото? – голос босса прорезает пространство автомобиля.

Я поворачиваюсь к нему, вспомнив, как он листал альбом, пока я заклеивала коробки. Мне тогда стало жутко неловко, и я забрала у него своё небольшое портфолио, не дав досмотреть до конца.

«Это личное!» – рявкнула. Воронцов решил не спорить. На удивление…

На самом деле, я этот альбом собираю уже давно. Что-то вроде хобби. Так я реализую свою страсть к фотографии.

Свои работы до этого я никому не показывала. Стеснялась. Да и сейчас стесняюсь. Тем более неловко обсуждать это с Воронцовым. Не хочу, чтобы кто-то критиковал мои фото. Я их делаю для себя. Это мой маленький мир, маленькая жизнь, которую я создаю с помощью фотоаппарата.

– Да. Я, – киваю сдержанно, не выказывая интереса к данной теме.

Телефон в сумке снова пиликает.

Очередное сообщение с неопределённого номера «Почему молчишь? Не скучала даже?»

Я быстро набираю «Кто это?» и нажимаю отправить. Ответа не приходит.

Либо ошиблись, либо какие-нибудь подростки прикалываются. Включаю беззвучный режим и окончательно убираю мобильник в сумку.