Ребро беса

— Не дави на уши, — проворчал водитель. — Говори, куда крутить. Будешь навигатором.

— Давай прямо, потом на втором светофоре левый поворот, затем через два светофора направо, а там и улица Желтая.

Водитель молча кивнул. По дороге притормозили возле небольшого магазина с крупной вывеской, подручный затоварил три пакета разной снедью, и продолжили путь. Вскоре подкатили к нужному дому в пять этажей. У подъезда с низким крыльцом встретила ярко одетая краля с улыбкой во все лицо. Провела в светлый подъезд, распахнула дверь квартиры, обитую дерматином:

— Сюда. Все готово. Проходите. Располагайтесь.

Кивнула на пакеты с едой в руках своего хахаля:

— А это что?

— Жратва, — ответил тот.

— Да все есть.

— Лишней не будет.

Леонтий остановился на площадке перед дверью, кивком головы отправил подручного проверить квартиру. Тот с пакетами метнулся внутрь и скоро вернулся без них:

— Чисто.

Только после этого Кровельщик приказал второму подручному:

— Избавься от железки, — он имел в виду машину, — и вернешься сюда.

Подручный крякнул и выбежал из подъезда.

Леонтий ступил в квартиру. Его встретила худенькая подвижная старушенция. Морщинистое лицо, подкрашенные губы, подрисованные брови, аккуратный парик. Приталенная свежая болотного цвета кофта и длинная узкая черная юбка. Определенно, в молодости старушенция была модницей и теперь держала форму как могла. Она провела его в комнату, говоря:

— Это лучшая. Устроит — располагайся, милок.

— Боярские палаты, — пошутил Леонтий, окидывая не очень светлую комнату.

Стол со стулом у окна, диван у стены, на стене ковер, на полу истоптанная дорожка. В углу — этажерка с пятью-шестью книгами, какими-то пузырьками и дешевыми фигурками на полках. Во втором углу — шкаф для одежды. Старушенция проворно выхватила из кармана ключ от двери комнаты и с иронией протянула Кровельщику:

— Тогда держи, боярин.

Тот принял ключ из ее морщинистой руки, покрутил перед глазами и, оглянувшись, передал подручному. Краля, шустро передвигаясь, играя бедрами и грудью, появилась в дверном проеме:

— Я сейчас здесь приберусь.

Кровельщик не возражал. Шустрая куколка, улыбаясь, нырнула в комнату и стала наводить порядок. Старушенция в это время повела Леонтия в другую комнату, меньшую размерами:

— А это твоим холопам, боярин. Маловата для двоих, но ты сам разумей, милок, не могу же я себе оставить самую махонькую. У меня вон внучка завсегдатай, ей отдельное местечко нужно.

Леонтий про себя отметил сарказм, который прозвучал в словах старушенции, когда она назвала холопами его подручных. И тогда он ужалил жестким голосом:

— Разумею. Я все разумею. Вполне подходящая спаленка.

— А теперь, боярин, относительно оплаты, — старушенция посмотрела ему в глаза хитрющим взглядом. — Я понимаю, что не на одну ночь ты здесь угол снимаешь, хотя и за одну ночь платить положено.

— Я всегда плачу всем и сполна, — холодно сказал Леонтий.

— Ты меня, милок, с уголовниками не путай, — покачала головой старушенция. — Сполна ты им плати, а мне плати сколько положено. Я вижу, ты хозяин справный. Вишь, как прилично одет, знать, деньжата водятся. И холопы твои в подобающих одежках. Хорошо содержишь, боярин. Похвально. Потому и мне платить должен по совести.

Кровельщик остановил на старушенции тяжелый взгляд, он не принимал диктата ни от кого, тем более от древней бабки.

— Тогда слушай, старуха! — твердо, повелительно рубанул. — Оплата будет по совести! Первое: без моего ведома за порог — ни шагу! Второе: все телефоны — в мою комнату! Третье: из своей комнаты нос не высовывать! Понятно?!

— Про оплату понятно, боярин! — язвительно отозвалась старушенция. — Только вот святым духом я кормиться не умею, да и справлять свою нужду иногда приходится, так что кухню и туалет мне никак не миновать!

— Научись, бабка, обходиться одной парашей! — отрезал Кровельщик.

— Милок, где параши ставят, там еду приносят, — не отступала старушенция. — А мне еду ты сам станешь доставлять или твои холопы?

— Будешь, старуха, язык развязывать — отрежу и заставлю, чтобы сама его сжевала! Вот это и будет твоя еда! — сказал Кровельщик.

— Хороших постояльцев внучка присватала! — усмехнулась напоследок старушенция и отошла от него. — Денег нет, чтоб платить, и мозгов нет, чтобы добывать деньги! Нехорошо это, — и скрылась в своей комнате.

Кровельщик посмотрел ей вслед, недвижно постоял на месте и шагнул к отведенной ему комнате. Перед дверью комнаты его остановила краля, глаза улыбались и притягивали к себе:

— Вы не обращайте на бабулю внимания, она со всеми такая! С нею никто не ладит, кроме меня, конечно!

Леонтий ничего не ответил.