Ребро медали

— Да три молодых сотрудника из первого взвода. А что ты хотел? Они же деньги заряжали, чтоб сюда устроиться. Теперь необходимо их отбить обратно. Вот и старались ребятки.

— И что теперь с ними будет?

Клейман посмотрел на Яреева с удивлением:

— А то ты не знаешь. В худшем случае уволят. У всех папы, мамы — не простые люди. Это тебя или меня посадить могут, а они, может, еще и поработают.

Вечером решили более детально обсудить произошедшие события, что и было исполнено.

В кабинете для оформления ДТП накрыли стол и принялись пить водку. Как оказалось, Царь сегодня же подвернул ногу и свинтил на больничный. Остальных командиров раскатывали в блин до вечера. В итоге — троим взяточникам предложили уволиться по собственному желанию, что те и сделали.

Клейман, смачно хрустнув огурцом, заявил:

— А я б на их месте пришел бы в отдел кадров и потребовал обратно деньги, которые отдавались за прием на работу. Говорят, сейчас устроиться сюда стоит двести тысяч рублей.

— Ага, вернут тебе их, как же, — Кривцов после третьей рюмки имел благодушный вид.

Поваров выдвинул предположение:

— Теперь уэсбэшники на полк наедут. Ни фига себе, их начальника ни во что не ставят. Надо проучить.

— Не, — Ленька принялся разливать по четвертой.

— Почему?

— Ну, подумай сам, — Кривцов скрупулезно отмеривал водку по рюмкам, — если они уволились по собственному желанию, значит — все остались довольны. И торжественно проданный сегодня Мамонов в том числе. Если кто-нибудь посмеет сказать, что обошлось без больших денег, я ему плюну в лицо.

Клейман возмутился:

— Ну как можно было взять с него деньги? Неужели по лицу не видно, что за человек перед тобой?

Яреев заметил:

— Если сказать честно, на лбу у него даже печать ставить не надо. И так все ясно. Манера общения выдает в нем не просто хама, а хама руководящего.

Компания дружно чокнулась рюмками, выпила и закусила. Яреев закурил сигарету и решил рассказать историю:

— Мишку До́рмаша помните?

— Помним, — ответил кто-то, — а где он сейчас?

— Был у нас в роте, потом послал Царя подальше и перевелся на один из КПМ-ов, где сейчас и работает. Он мне рассказывал, как Гиммлер учил его в рожи смотреть.

Гиммлером называли командира взвода одной из соседних рот. Фамилия его была — Самохваленко. Прозвище прилипло к нему из-за вечно мрачного лица. Было оно каким-то ассимметричным, а в моменты приключавшегося плохого настроения даже зверским.

— Так вот. Мишка сначала отработал три года в ППС. Как только ему надоело возить в багажнике обблеванных алкашей и бомжей, он перевелся сюда, где сейчас, кстати, нам приходится делать то же самое, так как существует план по мелкому хулиганству. Его определили во взвод к Гиммлеру, который обслуживает центральную улицу города. После всех необходимых стажировок командир взвода начал ставить Дормаша к гостинице «Москва», что, как вам всем известно, означает самую обычную дырку. Денег там не стыришь, а по шее — за припаркованный всякими блатными отморозками транспорт — получишь сполна. Стоял, Миша, стоял, и вдруг выловил проезжавшего мимо него кагая. А простым людям на этой улице делать нечего, так как стоят знаки «Движение запрещено». Как раз тогда впервые поступило указание о том, что если нарушитель не согласен с действиями инспектора, необходимо сразу же вызывать на место ответственного командира. Миша проверил документы и популярно поведал колхозану, что тот попал как провинившийся гангстер в бетон, и сейчас будет больно, но справедливо покаран. Водитель согласился с доводами инспектора, но по поводу кары имел особое мнение. Во время этой мирной беседы мимо них проехал Гиммлер на патрульном автомобиле. Миша отлохматил ему воинское приветствие и тот укатил дальше. Водитель тем временем рассказал инспектору, что хоть он и крестьянин, но права имеет равные со всеми и если другие граждане здесь ездят, можно ездить и ему. Тут же рядом с нарушителем оказалась и его жена. Она заявила, что Миша — взяточник и крохобор (как, впрочем, и все гаишники) и остановил их с целью поиметь денег, но они, де, не лыком шиты, поэтому получит он вместо материальных благ здоровенную дырку от бублика и классную женскую истерику в придачу. Выслушав эти сентенции, Дормаш хотел было — по своей пэпээсной привычке — выдать обоим по пинку, пристегнуть их наручниками друг к другу и запихнуть в багажник, но в последний момент вспомнил, что работает в совершенно другой организации и поэтому просто вышел в эфир по рации со следующими словами:

— «Триста двадцать третий четыреста сорок пятому».

— «На связи», — проскрипел голос Гиммлера.

— «У меня конфликтная ситуация».

— «Я же только что проехал мимо вас!»

— «Ситуация возникла после этого».

— «Сейчас подъеду!» — голос командира взвода ничего хорошего не сулил.