Речь и мышление ребенка

В заключение следует сказать, что между образованием схем целого и образованием аналогий в деталях существует взаимная зависимость: схемы целого и становятся возможными благодаря аналогии в деталях, но одной аналогии в деталях недостаточно для их образования; наоборот, благодаря схемам целого аналогии в деталях получают оформление. Однако схем целого тоже недостаточно для создания аналогий в деталях.

Итак, синкретизм рассуждения имеет своим источником уподобление двух предложений в силу того, что у этих двух предложений общая схема целого и они входят, с большей или меньшей натяжкой, в одно целое. А входит в ту же схему, что и В, значит, А предполагает В. Это «включение» (implication) может явиться в форме отождествления, как в наших опытах, в которых у ребенка требуют найти две фразы, значащие «то же самое». Это включение может также принять форму включения в собственном смысле или быть выражено словосочетанием «потому что», как в случаях, которые один из нас опубликовал в качестве примеров синкретизма рассуждения[36]. В примере, который мы только что напомнили («Луна не падает, потому что это очень высоко, потому что нет солнца, потому что это очень высоко»), признаки «не падает», «нет больше солнца, когда луна появляется», «луна очень высоко» образуют одну схему, ибо эти признаки характеризуют луну. И вот достаточно, чтобы эта схема существовала в уме ребенка, чтобы он сказал: «Луна не падает, потому что...» и т. д. Здесь схема порождает отчетливую зависимость.

§ 3. Потребность в обосновании во что бы то ни стало

Из частоты этих «потому что» псевдологического или псевдопричинного порядка можно заключить, что мысль ребенка и вообще эгоцентрическая мысль постоянно руководимы потребностью обоснования во что бы то ни стало. Этот логический или предлогический закон имеет глубокое значение, ибо, по всей вероятности, именно благодаря его существованию идея случая отсутствует в детском мышлении. «Каждое явление может быть обосновано тем, что его окружает». Или еще: «Все связано со всем, и ничто не случайно». Таковы могли бы быть формулы этого верования. Случайная для нас встреча двух явлений в природе или двух слов в разговоре не зависит, по мнению ребенка, от случая. Эта встреча оправдывается доводом, который ребенок выдумывает, как умеет. Что касается размышления о явлениях природы, то мы увидим многочисленные примеры этого закона по поводу детских «почему» (§ 2 главы V). Большое число этих вопросов ставится так, как если бы ребенок совершенно изгонял случай из хода событий. Что касается словесного понимания, один из нас уже приводил несколько примеров того же явления под именем (впрочем, двусмысленным) «принципа основания» (principe de raison). Когда мы ставим ребенку вопрос, требующий рассуждения, и он не может на него ответить, то, вместо того чтобы молчать, он изобретает во что бы то ни стало ответ, свидетельствующий как раз о потребности связывать между собою самые разнородные вещи. Так, например, применяя тест для испытания рассуждения, требуют от ребенка положить кусок синей бумаги в ящик, если там находится одна монета, и белой бумаги, если там находятся две монеты, и т. д. Испытуемый кладет наудачу белую бумагу. «Почему следует положить белую бумагу? — Потому что белый цвет — это цвет монеты» или: «Потому что ее цвет блестит [как никель]» и т.д.[37] Из этого примера видно, что производительность заданий не удовлетворяет ребенка, а отсюда этот последний находит оправдание всему, что для нас является просто «данным» без всякого основания, всему, что просто нами «допускается».

Эти факты, которые мы просто отмечаем, не объясняя, в изобилии наблюдались нами в опыте с пословицами: самые неожиданные заключения ребенком всегда обосновывались. Вот несколько примеров, где синкретизм влечет эти обоснования во что бы то ни стало.