Читаем Речь против языка полностью

В Риме добрые гражданки матроны собирались в храме Весты и не по-детски обсуждали вопросы брака, семьи и мужского естества. Распространение матерной речи в армии связано с тем, что в ней было множество детей военных и сирот. Отцам-командирам все время приходилось использовать материнские слова, так как они были доступнее и доходчивее человеческих. Чем старше были бойцы, тем сложнее становилась их речь, недоступная молодым[338].

Еще одно имя Яна, Януса – Квирин (сабинск. Quirinus, копьеносный)[339]. Это имя выводят либо от названия сабинского города Куры (Cures), либо от сабинского quiris, копье. В основе имени Квирин (как и в основе слова curia) слово vir, муж (co-viria, собрание мужей). Квирин считался ипостасью Марса (в отличие от Марса военного, движущегося, он олицетворяет Марса мирного, Марса в покое). Поэтому храм Марса был вовне, а храм Квирина внутри городских стен.

Марс двулик как Янус. Впоследствии с Квирином стали отождествлять Ромула, сына Марса. Фламин (шаман) Квирина был иерофантом (примеч. dlix). «Можно утверждать, что Янус почитался как первый царь Лация начиная с доримского времени и вплоть до эпохи поздней Империи и утверждения христианства» (примеч. dlx).

Во время жизни апостолов перемещения евреев туда-сюда превратили арамейский язык в общепонятную срамную[340] брань (lingua franca) на Востоке (сегодня таким является английский). Языками господ там были бесписьменные еще италотуземные пиджины и греческий, имевший уже в зачете солидную писанину (literatura), сотворенную хозяйскими борзописцами. Пока евреев с римским гражданством было немного, они любили брать себе греческие имена; затем греки, сочинив себе великую историю, стали господствовать в Риме (примеч. dlxi).

Еврейских писцов, как ранее греческих, использовали для доставки сообщений. В древности, как и ныне, новости разносили вестники, журналисты. Журналист = вестник, вестовой, по-гречески —ἄγγελος ангел, копипастор, англ. reporter, репортер. Слово «копипастор», очевидно, передразнивает латинское pastor (примеч. dlxii), пастух[341], жрец, нем .pastor (примеч. dlxiii), priest, англ, sacrificer у Г.Г. Лиддла и Р. Скотта (примеч. dlxiv), и греческое πάθος(породившее в русском такие малопонятные слова, как «патия», «пафос», «патетика»), значившее по латыни id est или perturbatio (примеч. dlxv), т. е. то, что есть, или же случай, волнение, страсть; все, что кто-либо претерпевает или испытывает[342].

Журналист = ангел. «Ежедневные дела римского народа» (Acta diurna populi Romani) – обнародованные сообщения, то же, что и современные СМИ, появляются в Риме со времен Гая Юлия Цезаря. Acta senatus («Сенатские ведомости») обнародовали протоколы заседаний Сената.

Гонения за слова в Риме начались после разлада между неразлучными друзьями – Гаем Августом и Марком Агриппой, причиной ссоры стала жена Августа Ливия. В 14 г. до н. э. Агриппа получил продление власти трибуна еще на пять лет и верховную власть во всех провинциях. В 13 г. до н. э. он возглавил войска на Дунае против скордисков.

Скордисков Птолемей упоминает в перечне племен, населяющих Бактрию (также было кельтское племя скордов) (примеч. dlxvi). Заболев в 12 г. до н. э., Агриппа вернулся в Италию, где и умер. Август носил траур месяц (примеч. dlxvii). Тогда же в Риме и других местах было предписано сжечь враждебные Августу памфлеты, а авторов – в своем большинстве выходцев из римской знати – наказать[343]. В тот же год не хватило людей, чтобы избрать народных трибунов, и Август велел предложить кандидатов из всадников (примеч. dlxviii).

В Acta diurna («Ежедневные ведомости») публиковались не только правительственные, но и другие важные для общества новости: о казнях, несчастных случаях, военных действиях, похоронах, чудесах, объявления и т. д. Acta diurna вывешивались и продавались. Социальные и властные структуры Римской империи по всей Евразии были созданы СМИ (примеч. dlxix). Их выход запретил сын Ливии император Тиберий, приемыш Августа (это было первое в истории закрытие СМИ). Газеты закрыли именно при Тиберии. Именно ко времени его правления евреи-евангелисты отнесли распятие проповедника из римских граждан в угоду темной еврейской знати.

Греческое евангельское ΚύριοςΚυρἲνος(Господь) = латинскому Quirinus: квирит, римский гражданин (примеч. dlxx). Для греческого и римского читателя Евангелия были захватывающе смешными хохмами[344] о приключениях римского гражданина Януса среди его диких соплеменников, мысливших на арамейском языке (примеч. dlxxi).

Перейти на страницу:

Все книги серии Исследования культуры

Культурные ценности
Культурные ценности

Культурные ценности представляют собой особый объект правового регулирования в силу своей двойственной природы: с одной стороны – это уникальные и незаменимые произведения искусства, с другой – это привлекательный объект инвестирования. Двойственная природа культурных ценностей порождает ряд теоретических и практических вопросов, рассмотренных и проанализированных в настоящей монографии: вопрос правового регулирования и нормативного закрепления культурных ценностей в системе права; проблема соотношения публичных и частных интересов участников международного оборота культурных ценностей; проблемы формирования и заключения типовых контрактов в отношении культурных ценностей; вопрос выбора оптимального способа разрешения споров в сфере международного оборота культурных ценностей.Рекомендуется практикующим юристам, студентам юридических факультетов, бизнесменам, а также частным инвесторам, интересующимся особенностями инвестирования на арт-рынке.

Василиса Олеговна Нешатаева

Юриспруденция
Коллективная чувственность
Коллективная чувственность

Эта книга посвящена антропологическому анализу феномена русского левого авангарда, представленного прежде всего произведениями конструктивистов, производственников и фактографов, сосредоточившихся в 1920-х годах вокруг журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ» и таких институтов, как ИНХУК, ВХУТЕМАС и ГАХН. Левый авангард понимается нами как саморефлектирующая социально-антропологическая практика, нимало не теряющая в своих художественных достоинствах из-за сознательного обращения своих протагонистов к решению политических и бытовых проблем народа, получившего в начале прошлого века возможность социального освобождения. Мы обращаемся с соответствующими интердисциплинарными инструментами анализа к таким разным фигурам, как Андрей Белый и Андрей Платонов, Николай Евреинов и Дзига Вертов, Густав Шпет, Борис Арватов и др. Объединяет столь различных авторов открытие в их произведениях особого слоя чувственности и альтернативной буржуазно-индивидуалистической структуры бессознательного, которые описываются нами провокативным понятием «коллективная чувственность». Коллективность означает здесь не внешнюю социальную организацию, а имманентный строй образов соответствующих художественных произведений-вещей, позволяющий им одновременно выступать полезными и целесообразными, удобными и эстетически безупречными.Книга адресована широкому кругу гуманитариев – специалистам по философии литературы и искусства, компаративистам, художникам.

Игорь Михайлович Чубаров

Культурология
Постыдное удовольствие
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой. Где это возможно, опираясь на методологию философов – марксистов Славоя Жижека и Фредрика Джеймисона, автор политико-философски прочитывает современный американский кинематограф и некоторые мультсериалы. На конкретных примерах автор выясняет, как работают идеологии в большом голливудском кино: радикализм, консерватизм, патриотизм, либерализм и феминизм. Также в книге на примерах американского кинематографа прослеживается переход от эпохи модерна к постмодерну и отмечается, каким образом в эру постмодерна некоторые низкие жанры и феномены, не будучи массовыми в 1970-х, вдруг стали мейнстримными.Книга будет интересна молодым философам, политологам, культурологам, киноведам и всем тем, кому важно не только смотреть массовое кино, но и размышлять о нем. Текст окажется полезным главным образом для тех, кто со стыдом или без него наслаждается массовой культурой. Прочтение этой книги поможет найти интеллектуальные оправдания вашим постыдным удовольствиям.

Александр Владимирович Павлов , Александр В. Павлов

Кино / Культурология / Образование и наука
Спор о Платоне
Спор о Платоне

Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети XX столетия. Воздействие «Круга Георге» простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своебразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как «Платон сегодня». Платону георгеанцы посвятили целый ряд книг, статей, переводов, призванных конкурировать с университетским платоноведением. Как оно реагировало на эту странную столь неакадемическую академию? Монография М. Маяцкого, опирающаяся на опубликованные и архивные материалы, посвящена этому аспекту деятельности Круга Георге и анализу его влияния на науку о Платоне.Автор книги – М.А. Маяцкий, PhD, профессор отделения культурологии факультета философии НИУ ВШЭ.

Михаил Александрович Маяцкий

Философия

Похожие книги

Нарратология
Нарратология

Книга призвана ознакомить русских читателей с выдающимися теоретическими позициями современной нарратологии (теории повествования) и предложить решение некоторых спорных вопросов. Исторические обзоры ключевых понятий служат в первую очередь описанию соответствующих явлений в структуре нарративов. Исходя из признаков художественных повествовательных произведений (нарративность, фикциональность, эстетичность) автор сосредоточивается на основных вопросах «перспективологии» (коммуникативная структура нарратива, повествовательные инстанции, точка зрения, соотношение текста нарратора и текста персонажа) и сюжетологии (нарративные трансформации, роль вневременных связей в нарративном тексте). Во втором издании более подробно разработаны аспекты нарративности, события и событийности. Настоящая книга представляет собой систематическое введение в основные проблемы нарратологии.

Вольф Шмид

Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука