Речи

39. После того вы дивитесь правителям, что они, зная это, заносчивы? Что же следовало им делать? Уважать и почитать тех, кто сами себя подвергают унижению? Вы видите, по вашей вине уничтожено почетное положение сената. Как же может судья уважать человека, подольщающегося к тому или иному лицу, словно за чаркой вина, легко предоставляющая ему деревья своих сослуживцев, поборающего совет, в коем и сам занимает место? 40. Не увидишь ни быка, который был бы охочь прободать рогами коров, ни барана, который вспарывал бы ягнят ударами головы, ни петуха, нападающего на слабых цыплят. Так и в сенате первые не станут губить вторых и третьих. Это унижение и для предаваемых, и для предающих. В самой кажущейся прибыли заключается вред. Отчего иначе, думаете вы, народ так заносчив, своеволен и дерзок? О прочем говорить не стану, но какой крик недавно поднял он в театре, когда посредственный трагический актер не тотчас получил золото. Они рассчитывали, что вы молчаливо снесете и это, и расчет их был не плох. Вы даже не пикнули.

41. Станьте же лучше себя самих и равны отцам, которым можно было внушать страх правителям. Станьте гаванью для несостоятельных людей в составе сената и единодушно ищите пользы. И благополучие кого-нибудь одного пусть будет считаться общим, равно и бедствие. Ведь теперь мы злорадствуем друг над другом и одни притесняют, другие проклинают. Пусть ничто, даже самая смерть, не будет для нас страшнее, чем причинять зло отечеству.

42. Но пусть всякого привлекают в сенат, хотя бы то грозило неприятностью для его мошны. Разве не видите как Летой нередко, заводить о себе прекрасный рассказ Макрентий, Матерн, Юлиан, многие другие о своих битвах в защиту этих людей с префектами, которые обходились небезнаказно, но которые все же он считал доблестными. За вами числится ли что-либо подобное, возбуждающее к соревнованию? О чем вам вспомнить, чтобы поддержать свою добрую славу? Ведь об олимпийских победах, о пленниках, о военной добыче вам не говорить стать. Если же пи то, ни другое, к чему же, наконец, вы прибегнете?

43. Не оставайтесь же вечно на превратной дороге, будет старой рутины [21], сбросив с себя эту крайнюю вялость, верните сенату его процветание.

{21 αλις ορνός, пословица, срв. ер. 1082, Diogeii. I 62. Greg. Cypr. Leid. I 39. Marceli, praef. pro v. p. XXIII. Cic. ad Att. II 19, 1 cf. Anta. Pal. VI 254, Zeiiob. II 45, Sulzmann, Sprichwörter u. spr. Redensarten bei Libanios, S. 86.

Против Севера (LVII F)

1. Явились те, кому предстоит творить для нас суд и вняли, как подобает, восходящему богу, а клятвы пред нами, что вы действительно соблюдете справедливость, не требуется нимало. Ведь весь век свой прожили вы в уважении и охранении требований справедливости и ваш нрав может служить вместо клятвы, так что я вполне уверен, что вы решите не причинять никакой обиды, если даже мое общественное положите разнится от положения противников моих по процессу.

2. Итак я просил прямодушного Антиоха, чтобы, если бы даже нельзя было ему обвинять за его деяния Севера вследствие зависимости от него и легко представляющейся возможности пострадать, он сохранял бы по крайней мере молчание и по крайней мере этим, если не другим чем-либо, создал бы долг справедливости. А так как он и говорит много и упрекает и желал бы, чтобы я переменил убеждение и продолжал прежнюю деятельность [1], я молю богов, чтобы он переменил убеждение под влиянием моей речи, при чем наша дружба не пострадала бы ни от одного из этих нынешних столкновений. Если же он и будет досадовать, что, взяв меня, не повел к Северу, я попрошу извинить меня, что рвению его в защиту прочих людей буду подражать в своих собственных интересах.

{1 Срв. § 19, pg. 157, 8 F.}

3. Имейте терпение, судьи, выслушать мое объяснение, несколько издалека начинающееся. Дело в том, что вы убедитесь, таким образом, что и в своем настоящем образе действий я прав.

Отец поручил мне этого человека, после того как выразил одобрение моему великодушию в отношении вознаграждения, в уверенности, что тот, кто не даст, встретит одинаковый заботы с дающими. На второй год, подняв шум у дверей, ворвавшись в комнату и схватив сына, он повлек его на соревнование риторов, в суд, на процессы. 4. Я при виде этого сказал: «Его, в таком возрасте? Того кто лишь в преддверии искусства? Как снесет он мину судьи, как выдержит дерзновенные выходки адвокатов? Как внушительную обстановку судилища?» То слыша, он заявил, что я говорю пустяки и он уговорам не поддастся. Не быв в состоянии удержать его, я молил от богов, чтобы с отцом не приключилось какой беды от той безрассудности, которая заставляла его увести сына. 5. Но не прошло и третьего месяца, а распространился слух, что Север обладает великой способностью в качестве защитника, далее — величайшей, наконец, что все уступают ему, кто обычно побеждал. Были такие, что говорили, будто ради этого плачено было золотом колдуну и что заслуги его дело, его мудрости, а не искусство ритора и тому свидетельство отсутствие в речах какого-либо достоинства.